«Не знаю!»

«Ну-ка за руль, посмотрим, чему я тебя научил. Я вернусь, посмотрю, что там с Накамурой».

Майя легко заводит мотор, аккуратно подруливает к выходу. Здесь снуёт гораздо меньше солдат, чем в деревне Того и около казарм. Хотя мимо то и дело проносится какой-нибудь рядовой. Никто не обращает на машину внимания.

Майя видит спину Мики. Тот стоит у двери и ждёт Накамуру, обратно в здание не заходит.

И вдруг он сворачивается, складывается, становится маленьким, а над ним появляется фигура Накамуры с винтовкой в руке, и со штыка капает кровь. За спиной Накамуры – девушка Иинг, сестра Гу.

Майя жестом показывает: в машину, в машину.

«Я – друг. Мы едем вместе».

Накамура с Иинг забираются в джип. Майя давит на газ. Обычно она ездила медленно. Она и представить не могла, что этот драндулет может так мчаться.

Она видела в фильмах, как подобные машины таранят ворота и стены. Нужно рисковать, другого варианта нет. И она идёт на таран, сносит ворота, вслед кричит часовой – и стреляет, стреляет, пули проносятся мимо, у самого уха раздаётся свист.

«Не задело?» – кричит Накамура.

«Нет», – отвечает Иинг.

Это называется шестым чувством – то, как Майя ведёт машину. Она не раз ездила по этой дороге, но за рулём – лишь единожды, три дня назад. Она инстинктивно поворачивает руль в верном направлении, машину трясёт. Двигатель ревёт, верно, стоит не та скорость, но лучше не переключать, если есть опасность заглохнуть.

Накамура что-то говорит Иинг.

Майя следит за дорогой, но где-то на подкорке сознания зреет удивление. Накамура и Иинг – вместе. Накамура спасает ту, которую должна была спасти она, Майя.

«Она ранена!» – громко говорит Накамура.

«Я стараюсь!» – отвечает Майя.

Джип чуть не идёт юзом, срывается с дороги и мчится напрямую через поле к проёму в красном полуразваленном заборе.

У тебя дар, девочка. Никто не умеет водить так, как ты. Неделя за рулём, и уже не хуже какого-нибудь автогонщика. Только в твоём времени этот дар никому не нужен, абсолютно никому.

Визжа тормозами, машина останавливается около двери во внутренние помещения. Майя открывает дверь ключом, который дал ей Иосимура ещё при первом визите сюда, и бежит вперёд. Позади слышится топот Накамуры.

Лифт, нижний этаж, бункер. Майя включает свет, Накамура кладёт Иинг на койку, затем умело распарывает на девушке одежду.

Майя хладнокровна как никогда. Она не чувствует ничего. Ей кажется, что кто-то другой управляет её телом. Независимо от неё рука берёт губку, смачивает её в умывальнике, вытирает кровь с обнажённого тела Иинг.

Три отверстия в груди. Иинг мертва. И Накамура складывается вдвое, садится на корточки, закрывает лицо руками. Его тело содрогается. Винтовка выпадает у него из рук, Майя подхватывает её. Тут всё просто: целишься, стреляешь, передёргиваешь затвор, целишься, стреляешь. Судя по звукам, кто-то вызвал лифт. Кто-то мчался за ними, кто-то почти сразу понял, что произошло. Это или Исии, или Иосимура. Им рассказал обо всём мёртвый Мики, подмигнул стеклянным глазом и протянул обескровленную руку в направлении ворот.

Майя слушает тишину. Она на последнем рубеже. Накамура беззвучно рыдает, у неё в руках – винтовка. Она ждёт, когда двери лифта откроются, чтобы отправить кого-нибудь в вечную мерзлоту.

И двери расходятся, и первая пуля летит в тёмный проём и находит свою жертву. Просто солдатик, ничего более, он падает вперёд лицом, и Майя слышит крик:

«Это я, Амайя, это я».

«Ты забыл добавить “сан”, ублюдок», – тихо произносит Майя и стреляет снова, передёргивает затвор и стреляет в уже закрывающиеся двери лифта.

Вдруг Накамура поднимается. Он бежит к лифтам, хватается руками за панель вызова и выдирает её с корнем. За его широкой спиной Майя не видит, что под панелью, но затем Накамура отходит назад, а сверху начинает опускаться толстая плита.

«Всё, – говорит он. – Они не прорвутся. Никто не прорвётся».

Он стоит с опущенными руками, смотрит на бронированную стену. Майя чувствует, что Накамуре осталось немного. Он просто не хочет жить, и это нежелание чувствуется в каждом его движении, в его позе, в выражении лица – когда он поворачивается и смотрит на тело Иинг.

И тогда Майя понимает, что у неё остался последний, единственный шанс. Она кладёт винтовку на пол, смотрит на Накамуру и говорит:

«Спаси меня».

Самое сложное – это дети. Вводя смертельную инъекцию старику, Морозов знает, что прав. Его жертве всё равно нечего терять, кроме боли, страха и отчаяния. Дети – это другое дело. Каждый раз, когда он смотрит в их невидящие глаза, то боится, что ошибся. Но единожды взваленную на плечи ношу приходится нести до конца.