Шрифт:
— Про память я помню. Разве это твой Григорий?
— Что ж, хоть так помнишь. Вот рассуди, как такое может быть, — скажем, исчез наш Григорий, а материя о нем забыла? И забыла даже прошлое, чего, по идее, с ней не бывает, а?
— Хм…
— Так что ж? А может, всё гораздо хуже? «Когда некто исчезнет из всех N миров…»
— «Лес зачарованный», — задумчиво пробормотал Кирилл.
— Помнишь! Хоть это помнишь! — воодушевился было Марк. — Перчик — Григорий, а потом «она сдвинулась»… Эх, Григорий, нет тебя, нигде нет…
Кирилл думал, что Марк ведет речь о романе и помалкивал, потому что не читал. Но в голову ему сама собой пришла мысль:
— Э-э, о памяти материи. Если тот, кого ты ищешь, отсутствует и в прошлом, то, чтобы не противоречить принципу памяти материи, нужно, чтобы материя просто изменила настоящее так, чтоб казалось, что прошлое было иным. Прочие жильцы и в самом деле три года назад съехали. А он продолжал жить в этом доме. И вот в один миг всё исчезает — и мебель, и бумаги, и память. Превращается в толстый слой физической пыли. Может, и вправду, у меня просто память смыло? Но ведь что-то все-таки помню, а почему?
— В самом деле. Получается, что кроме нас с тобой никто и не помнит в этом мире. — Марк нервно зашарил по карманам в поисках пачки сигарет. — Да и то, ты помнишь так себе, иллюзорно.
— Стало быть, помнят только те, кто связаны через сны. Так?
Между тем Самохвалов оживился, глаза его заблестели: произошла очередная трансверсия отчаяния. Он со вкусом раскурил сигарету и впервые за этот день расслабился, вытянулся на диване.
— Так что, говоришь, творится с твоим Мастером Ри в твоем непечатном средневековье? Победил он этого, как его?..
— Грона? Нет еще. Идет пока.
— А Константина Верова на своем пути еще не встречал?
— Да нет вроде… — запнулся Кирилл. — Стоп, кажись, нашел… Манускрипт ему подсунули. «Манускрипт Верных» называется. «Верных» — «Веров». Толком он его не читал — язык очень древний.
Марк Самохвалов с шумом выдохнул дым и понял, что вот теперь ему остается только одно — ждать ночи, связи с дюком. Впрочем, стоп! Как же он забыл! Записка. Вот же она, на столе. «Зареченка, Нина». Женщина, стало быть, была у скрытного Цареграда.
Интуиция говорила Марку, что женщины в таком деле как раз могут помочь. Он уже было собрался как следует обдумать эту мысль, но тут дверь комнаты отворилась и на пороге предстал унылый и скучный Дубовичок Радиоактивне йший.
— Сидите, негодяи, — затянул он свое обычное, как песню безвестного Ахтагыра Ойгона Батыр-оглы, — а меня, слышь, шеф припахать вздумал. Так я ему и припашусь, я-то — сон!
— Какой шеф? — удивился Кирилл.
Дубовичок сделал внушительную паузу, ожидая от собеседников немедленной и адекватной реакции, то есть восхищения его персоной. Однако таковая не последовала.
— Андрюша, ты Григория Цареграда знаешь? — спросил Марк — чем чёрт не шутит, Радиоактивнейший-то со сдвигами, ходячий сдвиг, может, у него не всё смыло? Может, помнит?
— Ты, Самохвалов, въезжай, — заложил новый вираж Радиоактивнейший, — сон я, говорю. Ну а шеф говорит — дай свою квартиру на вечер, гостей столичных принять…
— Ты Григория знаешь? — не сдавался Самохвалов.
— Знаю. Григория Распутина. Цареграда не знаю. Да, так вот шеф…
— Иди, Дубовичок. Иди и спи, и немедля. Вот, Мастер, теперь остается только к этой Нине.
— Какой Нине?
— Григорьевской…
Дубовичок помялся, затем решил обидеться:
— Так вот вы как? Я к вам со всей душой, а вы мне в эту душу, значит…
— Ты же сон. А на сны — кто ж внимание обращает?
— Интересно, каково это — наплевать в душу сна? — пошутил Кирилл.
Радиоактивнейший в сердцах хмыкнул и вышел вон. А Марк продолжил прерванную мысль:
— В общем, перед исчезновением оставил он мне адресочек. Так и сказал, мол, на всякий пожарный. По-моему, это тот самый случай. Ну, в общем, есть у него тетка какая-то. В смысле — женщина. В смысле — была. Вот к ней бы нам и сходить, а?
— Да как-то неудобно…
— А и хрен с тобой. Сам схожу, — Марк снова пал духом: опять случилась трансверсия. Он хмуро продекламировал:
Приказ — в разведку нам идти. Но ты, товарищ, стой. С таким как ты — не по пути, Итак: я не пойду с тобой!— Неплохо. Что ж теперь?
— Теперь и пойду. Адресок имеется… Пойду.
Марк засобирался. Засобирался и Кирилл, но, поразмыслив, уселся на диван.
— Я пока побуду здесь, повспоминаю. Может, Разбой зайдет…