Полковник говорил четко, напористо. Практически без обычного легкого акцента. Глебуардус усмехнулся:

— Забавно, полковник, право же, забавно. Полагаете, мне должны быть интересны ваши жандармские дела?

— Смею вас заверить — да.

— Неофициально? Конфиденциальную информацию? А потом это послужит законным поводом к шантажу и эксторции.

— Поверьте мне, то, что я имею сообщить вам, стоит того, чтобы рискнуть. Вы ведь любите риск?

— Положим…

— Кроме того, дело не имеет касательства ни к политике, ни к чему иному, годному для шантажа. Вашего слова будет достаточно, дюк. И потом, не забывайте об исчезнувшем приват-доценте. Речь пойдет о некой могучей тайной организации, впрочем, покуда гипотетической. Оговорюсь еще раз — организации не политической, не масонской, не сектантской и даже не вполне организации. Речь пойдет о тайном Сообществе Измерителей. А это, доложу я вам, право же, похлеще всех масонских лож, взятых вкупе с террористическими кружками, — Загорски сделал паузу и посмотрел на дюка еще внимательнее. Казалось, он ждал определенной реакции на свои слова. Тщетно.

Дюк с невозмутимо скучающим видом извлек из внутреннего кармана портсигар, раскрыл и предложил:

— Угощайтесь, полковник.

— О-о! Ацтекские? Это ведь нынче огромные деньги.

— Именно.

— Благодарю вас, дюк. Полагаю, о Сообществе Измерителей вы не слыхали.

— Нет. Не слыхал. И что они эдакое измеряют, чтобы ими заинтересовалось ваше ведомство?

— Вот, — Загорски картинно воздел перст и, описав им дугу, значительно указал вниз, под стол. — Вот здесь, ваше сиятельство, мы и переходим к главному.

— Если можно, соблаговолите брифли.

— Как вам будет угодно, ваше сиятельство. Итак. Современная наука, как известно, берет свои истоки от Паскаля и Галилея. Блез Паскаль измерял в храме частоту колебаний маятника по пульсу на своей руке, Галилео Галилей — скорости падения различных тел. Даже Архимед измерял.

Уловив неудовольствие на лице дюка, Кэннон пояснил:

— Я уже имел честь доложить — мы подойдем к интересующему вас аспекту. Понимаете, тема довольно деликатная, требующая определенных умственных усилий.

— Забавная дескрипция. В таком случае позвольте полюбопытствовать — вы причисляете Архимеда, Паскаля с Галилеем к этим вашим?..

— Нет, конечно, нет. О Галилее думать подобным образом и вовсе кощунственно. Все-таки пострадал от современных ему тайных служб. Но судите сами, дюк, наука не может оставаться наукой безо всяких измерений. И не только наука. Без измерения не построить дом, не сшить мало-мальски приличный костюм. Но наши Измерители желают всё выхолостить, оставить лишь измеряемое и измеримое. Хотят, чтоб мы о причинах мыслили исключительно через всевозможно мыслимые измерения. Совершенно как если бы о листе бумаги мы мыслили не иначе как о фрагментах, на которые его возможно разрезать.

С этими словами полковник демонстративно взял со стола ножницы и методично разрезал лист хорошей гербовой бумаги. Взглянул многозначительно на дюка. Сложил вновь плоскость листа из этих же самых фрагментов и продолжил:

— Что же в таком случае оказывается причиной мира? Измерение, каковое более нет возможности воспроизвести. Вы знакомы с понятием функции?

— В общих чертах…

— Советую познакомиться, интересно, знаете ли. Представьте — в момент времени мира, э-э, нулевой момент, еще невозможно было измерить ни вес вещества, ни его состав. Но можно было измерить что-то другое, чего мы в этом мире не наблюдаем. А уже из этого измерения в следующий миг, скажем, в момент «единица», оказалось возможным произвести измерения и массы вещества и разложить его на фракции. Надеюсь, я пока доступно излагаю?

— Однако. Кто ж таков наблюдал время Творения?

— Ну, это умозрительные построения. Я хочу показать одну важную мысль: мир для Измерителей — само измерение, описание. Кто-то впервые измерил что-то, из этого «что-то» родилась возможность измерить еще что-то…

— Путано излагаете, полковник. Впрочем, кажется, понимаю, куда вы клоните. Вы полагаете, мир для этих пресловутых Измерителей — запись в большой амбарной книге, столбец цифири.

— Браво, герцог, — загорелся Загорски.

— Да вы курите, курите, голубчик. Незачем прятать сигару, что я вам презентовал. Если будет угодно, ссужу вас ими неограниченно, поверьте, меня это нисколько не затруднит. Но при одном непременном условии — уж если вы взялись интерпретировать мой титул на русском языке, извольте называть меня князем, мы не в Галлии, знаете ли.

— О, само собой! Но как вы элегантно это оформили — в виде амбарной книги! От себя позволю одно-единственное уточнение: и амбарная книга в свой черед суть измерение-запись. Понимаете? Запись в записи… Измерители — древнее Сообщество. Оно глубже и прочнее любой конспиративной организации.

— Даже прочнее общества бомбистов?

— Вне всякого сомнения.

— Тогда, что ж, не умея прижать тех, вы беретесь за этих?

— Вы сами, князь, прекрасно понимаете, что есть побудительные мотивы политического порядка, а есть всемирного, — поморщился Загорски.

— Ого. И на что же покушаются эти супротивники, эти мерзкие дестройеры? Эти неуловимые хармеры? Рэкеры эти беспощадные? — Произнося саркастическую тираду, дюк нимало не улыбался и не выказывал сколь-нибудь заметного оживления на лице.