Не менее удручающе подействовало на святителя весьма плачевное состояние его епархии. Вследствие обширности территории, разнородности национального и социального состава населения, малообразованности духовенства и народа, отсутствия хороших духовных училищ, скудости средств архиерейского дома Воронежская епархия была одной из труднейших в то время для церковного управления [95] . На территории Войска Донского население епархии сложилось в основном из случайных поселений беглых людей и раскольников. В подавляющем большинстве духовенство состояло из людей малообразованных или совсем необразованных; а народ хотя и отличался простотой образа жизни, но был мало сведущ в православной вере. Несмотря на многочисленное население епархии, она была едва ли не самой беднейшей [96] .

При первом знакомстве с Воронежем святителя поразила ветхость и запущенность церковных строений. Сам город еще не оправился от разрушительных пожаров 1748–1761 годов. Сильно пострадавший собор находился в совершенно плачевном состоянии: наружный и внутренний виды храма были крайне ветхи: позолота на куполах стерлась и главы почернели; многоярусный старинный иконостас обветшал, позолота и серебро на его столбах и резьбе полиняли, иконы как в нижних, так и в других ярусах были значительно повреждены, оклады местами отстали от досок, алебастровая работа по стенам отвалилась, а соборная ризница остро нуждалась в новых одеждах. Подобная запущенность царила и вокруг храма, и вокруг архиерейского дома: каменная ограда местами не окончена, местами — не выведена выше фундамента, а там, где стены были уже выведены, покачнулась и повалилась. При торжественном входе в кафедральный Благовещенский собор архипастыря встретил звон малых колоколов, потому что большие были разбиты. Святителю Тихону этот звон казался печальным и сильно отличающимся от красочных, глубоких и музыкальных звуков северных колоколов. Все требовало ремонта и больших издержек [97] . Вот как писал об этом сам святитель в докладе Св. Синоду: “По прибытии моем в Воронеж я нашел, что архиерейский дом строением не окончен, как и судейская при Консистории камера, и около дома ограда каменная на 111 саженях, да семинарские училищные покои, сенные здания обветшали и требуют починки, также в соборной архиерепрестольной Благовещения Пресвятыя Богородицы церкви иконостас, святые иконы и ризница весьма обветшали; притом же колокол в 300, второй во 120, третий в 15 пуд, в пожарный случай разбиты. А чем бы оное все исправить, таковых сумм в оном архиерейском доме не находится…” [98] Святитель просил Св. Синод, чтобы оставшиеся после его предшественника, епископа Иоанникия, деньги — около шести тысяч рублей, — которые как частная собственность сдавались в Коллегию экономии, были отданы на необходимые работы, тем более что сам епископ Иоанникий в частных записках уже назначил более половины этой суммы на ремонт архиерейского дома [99] .

Согласно этому прошению, Синод немедленно, в том же году, послал указы: один в Воронеж, в котором предписывалось составить комиссию для составления описи всего, что пришло в ветхость, и примерной сметы на исправление и ремонт; другой — в Коллегию экономии; в этом указе предписывалось оставшиеся после Преосвященного Иоанникия деньги отпустить на епархиальные нужды. По первому указу комиссия в скором времени составила подробную опись и смету, по которой на исправление всех недостатков требовалось 12 тысяч рублей. Коллегия же экономии в ответ сообщила, что без личного разрешения императрицы деньги не могут быть отпущены. По словам одного из жизнеописателей, “после этого все дело было представлено на высочайшее рассмотрение, где оно слишком замедлилось” [100] . Святитель Тихон в феврале 1766 г. снова подал прошение в Св. Синод об исполнении его просьбы; в ответ он получил указ, датированный 15 сентября, которым предписывалось обратиться ему по этому делу, помимо Св. Синода, прямо в Коллегию экономии. Этим и кончилась вся переписка Преосвященного Тихона с правительством о суммах, оставшихся от его предшественника [101] .

Но еще в середине 1764 г., не ожидая окончательного решения финансового вопроса, святитель снова обращается в Синод за разрешением построить в г. Воронеже теплый кафедральный собор в честь Архистратига Божия Михаила и прочих бесплотных сил [102] , а тем временем он решил начать сбор добровольных пожертвований, который проходил настолько успешно, что уже в 1765 году был заложен фундамент, а в 1767 году собор был построен (освящение собора совершено в конце 1768 г. преемником святителя Тихона на Воронежской кафедре) [103] .

Но не строительство и реставрационные работы были главным в епархиальной деятельности святителя Тихона. Всю свою деятельность он направил на созидание и украшение храмов Божиих в сердцах своей паствы. Его первое впечатление от знакомства с местным духовенством было малоутешительным. Он был поражен тем, что многие становятся священнослужителями не по призванию и пребывают в невежестве, пьянстве, ссорах и небрежно исполняют свои обязанности. Исследователи, изучавшие данный вопрос по архивам Воронежской духовной консистории, свидетельствуют, что жизнь воронежской паствы в этот период характеризуется только с отрицательной стороны. О причинах такого состояния духовенства епархии повествует П. Кратиров: “Уровень умственного, духовного и общественного положения современного святителю духовенства состоял очень невысоко и разве немного только возвышался над состоянием невежественной массы. Происходя из простого народа и разделяя присущие ему недостатки, духовные лица ограничивались в умственном развитии только одной грамотностью… Пороки мирян, как-то: грубость нравов, пристрастие к вину, суеверие, увлечение расколом и др. были вместе с тем пороками и самого духовенства… нечего было и думать при таком состоянии духовенства о каком бы то ни было нравственном влиянии его на пасомых. Служили духовные “не ради Иисуса, а ради хлеба куса”, и вся их деятельность ограничивалась только плохим требоисправлением” [104] .

Вот почему основное внимание богомудрый святитель обратил на пастырей. Он придавал большое значение богоучрежденным пастырям в жизни христианского общества. По святителю Тихону, для христиан они то же, что как “пастух для стада”, что “голова для прочих членов тела”. Пастырь — это “свеча, горящая в нощи и освещающая путь”, “слепым вождь”, “заблудшим наставник”, “ангел, возвещающий волю Отца Небесного” [105] . Назначение пастырей состоит не в том только, чтобы одним лишь учением указывать путь спасения пасомым, но и в том, чтобы любовно охранять их, предводительствовать им во всем личным добрым примером. Пастырь должен быть “не столпом, на пути стоящим”, “указывающим путь в город” и “не движущимся с места”, он — “вождь”, который “и прочим указывает путь” и “сам попереди шествует”. Он “идет впереди и ведет за собою остальных”. Нравственное состояние паствы прежде всего зависит от влияния пастырей на паству [106] . Святитель постоянно напоминал: “Если свет померкнет, что будет освещать живущих в доме? Если волк похитит пастыря, кто будет стеречь? Если начальник сойдет с правильной дороги и заблудится, то тем более идущие за ним собьются с прямого пути” [107] . Подобными напоминаниями ревностный святитель старался возбудить в пастырях ревность как о своем спасении, так и о спасении душ пасомых.

Святитель стремился поднять духовный уровень священников на подобающую высоту, а для этого ему дарованы были от Бога особые средства: сила духа, обилие благодати и пастырская ревность. И вот здесь следует сказать о той настроенности, с которой святитель приступил к исполнению этого великого и ответственного дела, о тех принципах, которыми он руководствовался на этом пути.

По словам одного из исследователей, новое положение святителя не предъявляло к нему никаких существенно новых требований. Оно расширяло только сферу его деятельности и давало ему возможность более широкого и основательного применения двух усвоенных им ранее плодотворных, жизненных и спасительных начал, т. е. самоотвержения и любви к Богу. Если ранее эти добродетели могли обнаруживаться только в заботах о своем спасении, то теперь, в епископском служении, они должны проявиться в заботах о нравственном преуспеянии и спасении многочисленных пасомых. Его самоотверженная любовь к Богу и ближним должна была пробудить в сердцах пасомых чувство глубокого доверия и сыновней преданности к своему архипастырю [108] . Самоусовершенствование не было теперь всей целью его жизни, а только одним из средств достижения более широкой и возвышенной цели — асения паствы. Вступив на истинный путь спасения, святитель призывал и остальных последовать его примеру. Постоянно бодрствуя над собой и отражая диавольские искушения, он не оставлял без помощи своих пасомых. “Как бодрый путник, идущий впереди других к небесному отечеству, он оживлял странников мира описанием красоты горнего Иерусалима, возбуждал коснеющих в прелестях мира, напоминая им, что пора идти; поддерживал слабых, поднимал падающих, указывал опасности пути для неопытных; закоснелым угрожал бездной, лежащей на исходе всех путей неправых; ко всякому взывал: “Спасайся” [109] . Таким образом, его любовь к Христу и ближним полностью обнаружилась в его деятельности, т. е. он сам шел по пути к спасению и был путеводной звездой для других.

Святитель Тихон поставил перед собой довольно сложную задачу: вывести воронежское духовенство из существующего положения, дать ему необходимое образование и правильное понимание своих обязанностей, возбудить в нем дух ревностного отношения к спасению вверенной его попечению паствы. Он считал необходимым также улучшить, по возможности, их материальное положение, стремился, чтобы духовные должности занимали лица наиболее достойные и чтобы духовенство играло подобающую ему роль в христианском обществе. Прежде всего, святитель старался собственным примером убедить окружающих относиться к духовному сану с должным почитанием и благоговением. И если в его время многие из людей смотрели на священнослужителей с презрением и даже иногда поносили их бранными словами, то святитель, напротив, относился к ним как к служителям Божиим, как к соработникам своим на ниве Христовой, как старший брат к младшим: “Помня заповедь Спасителя: “болий в вас да будет всем слуга”, в своих отношениях к пастырям — священникам он ничуть не пользовался превосходством своего иерархического положения, не требовал от них ни униженного раболепия, ни угодничества, ни похвал; не метал в них с высоты занимаемого им положения стрел своего архипастырского гнева, не был слишком требователен и придирчив. Он сам старался быть и действительно был всеобщим слугой, ради Христа и ради человеческого спасения” [110] . Прежде всего святитель обратил внимание на недостойное поведение работников Духовной Консистории и духовных правлений, которые, пользуясь своим служебным положением, всячески притесняли духовенство и грубо обращались с ним. Святитель Тихон сам неоднократно слышал, как консисторские чиновники поносили их всевозможными неприличными словами [111] . Святитель много раз сдерживал ретивость канцеляристов, уговаривал их с должным уважением относиться к духовному сану. Иногда он даже освобождал от должности некоторых лиц, как, например, это было в Острогожском духовном правлении [112] . Но, вероятно, эти меры не достигали цели, и святитель Тихон вынужден был в указе от 10 сентября 1765 г. сделать грозное внушение консистории. Он внимательно следил, чтобы консистория не была пристрастна в своих действиях и приговорах и чтобы не затягивала решения дел. Однажды за неправильное решение он наложил денежный штраф на члена консистории и на секретаря [113] . Святитель запретил подвергать священников телесному наказанию, и в этом отношении он был первым из иерархов в Русской Церкви [114] . В жизнеописаниях святителя Тихона приводится много примеров, как он всячески старался облегчить положение духовенства.