О жизни Тимофея Соколовского во время его учительства в семинарии известно очень мало, но все исследователи отмечают, что святитель в этот ранний период своей жизни постигал умом и сердцем Бога, изучал дивные пути Его Промысла и стремился к иноческому подвижничеству и богомыслию. Несколько случаев, о которых святитель Тихон вспоминал впоследствии, дают возможность несколько проникнуть в его духовную жизнь и отчасти понять предначатие им того духовного преуспеяния в подвижнической жизни, какое он проявил в себе впоследствии.

Господь, видя в нем ревностного исполнителя Своих законов, постоянно пребывал с ним Своею благодатию и в любых обстоятельствах земной жизни поддерживал его, умудрял и охранял. Об этой милости Божией, сохранявшей неоднократно ему жизнь, свидетельствуют некоторые случаи. “Когда я был учителем, — рассказывал о себе святитель, — архимандрит Александре-Свирского монастыря пригласил нас, учителей, к себе в гости… По приезде в монастырь я один из любопытства пошел на колокольню осмотреть окрестности монастыря, которые точно прекрасны. Не опробовав перил, оперся на них, а они вдруг упали на землю, меня же будто кто толкнул назад, и я упал к колоколам полумертвым. Едва опомнясь, с трудом мог я сойти с колокольни и дойти до архимандричьей келлии. “Что ты изменился в лице, Тимофей Савельевич? — спрашивали товарищи. — Посмотри в зеркало, братец, ты похож на мертвеца”. Я отвечал им: “Пожалуйте чашку чаю и после того скажу”. Напившись чаю, повел их к колокольне, — там перила лежали разбитые вдребезги. “Так и мне бы быть разбиту”, — сказал я” [69] .

Известен и другой случай, когда опасность угрожала жизни святителя. Однажды ехал он верхом на лошади; вдруг она вышла из повиновения и стала вести себя крайне беспокойно, так что седло съехало и святитель упал на землю, причем одна нога его запуталась в стремени. Опасность была очевидная, но Господь и здесь сохранил его: взбесившаяся лошадь вдруг остановилась, как будто усмиренная кем-то, и Тимофей выпутался из стремени и остался невредимым [70] . Так Господь дивно сохранял Своего избранника.

Эти случаи имели сильное влияние на благочестивого Тимофея, так как они напоминали ему о близкой и неизбежной для каждого человека смерти, о непрочности всего земного и о необходимости постоянно быть готовым к переходу в вечность. Все это еще более укрепляло его желание послужить Богу в монашеском чине.

Но и не облеченный еще в иноческий образ, Тимофей Савельевич проводил жизнь монашескую. Он любил в ночное время заниматься чтением святоотеческих книг или душеполезными размышлениями и молитвою. Однажды тихой майской ночью, находясь в богомыслии, он вышел на крыльцо своей келлии, где сподобился узреть благодатное видение, о котором святитель часто рассказывал в конце своей жизни: “Вдруг передо мною как бы разверзлись небеса, и увидел я такое сияние и свет, что бренным языком сказать и умом понять невозможно. Это было только на краткое время, небо опять приняло естественный вид: я от того видения более горячее возымел желание к уединенной жизни и долго после того чувствовал удовольствие и восхищался умом, и ныне, — прибавил он, — когда вспомню, то ощущаю в сердце моем некое веселие и радость” [71] .

После этого Тимофей Савельевич окончательно утвердился в своем намерении посвятить свою жизнь иноческим подвигам. Он, вероятно, давно бы исполнил свое желание, если бы не то обстоятельство, что после умершего в 1753 году архиепископа Стефана новгородская паства четыре года оставалась без архиерея. В 1757 году Новгородским архиепископом был назначен Димитрий Сеченов. Тимофей Соколовский вместе со своим товарищем Стефаном Лаговским немедленно подали архипастырю прошение о пострижении в монашество. 10 апреля 1758 года, в Лазареву субботу, в семинарском храме Антониева монастыря ректором семинарии архимандритом Парфением Сопковским (впоследствии еп. Смоленским) оба они были пострижены в иноки, причем Соколовский получил иноческое имя Тихона (в честь св. Тихона, еп. Амафунтского), а Стефан — Симона. Через две недели они уехали в Петербург, где архиепископ Димитрий, бывший в то время членом Синода и поэтому живший в Петербурге, на Фоминой неделе посвятил новых иноков в сан иеродиакона. Симон был рукоположен в сан иеромонаха, а вскоре Тихон — летом того же года. Ему было тогда 34 года [72] .

В 1758 году ректором Новгородской семинарии был назначен иеромонах Симон (Лаговский). 27 августа этого года иеромонах Тихон был переведен на должность преподавателя философии. 3 февраля 1759 года он занял административный пост инспектора Новгородской семинарии и участвовал в делах правления “семинарской конторы” [73] .

Но только полгода пришлось ему трудиться на этом поприще. Дарования, ум и добродетели святителя Тихона были хорошо известны некоторым архипастырям, и каждый из них желал видеть его в своей епархии. Так епископ Тверской, Преосвященный Афанасий, особенно настойчиво добивался перевода его в свою епархию. Его усилия увенчались успехом, и указом Святейшего Синода от 26 августа 1759 года иеромонах Тихон назначен был в распоряжение Тверского епископа. Он был уволен в Тверскую епархию “к определению, по рассмотрению тамошнего Преосвященного, к лучшему пред сим, в коем он находился, послушанию” [74] . Несмотря на малый срок пребывания Тихона в монашестве, еп. Афанасий сделал его сначала настоятелем и архимандритом Желтикова монастыря, а потом, в том же 1759 г., настоятелем Отроча монастыря, ректором Тверской семинарии и преподавателем богословия, а вместе с этим членом Духовной Консистории [75] . Характеризуя деятельность святителя Тихона в это время, В. Колосов, автор исследования по истории Тверской семинарии, пишет: “Время управления Тверской семинарией святителем Тихоном представляет самую светлую и замечательную страницу в истории семинарии. Новый ректор Тверской семинарии (архимандрит Тихон (Соколовский). — А.И.) принадлежал к числу первых великороссов, своими талантами достигших высших степеней церковной иерархии… Но, к сожалению, до нашего времени не сохранилось никаких документов относительно управления архимандрита Тихона Тверской семинарией… Дошли лишь предания о полном любви отношении святителя Тихона к ученикам и отеческой мягкости его к ним… Пожар 1763 года, истребивший множество консисторских дел, лишил нас возможности ближе ознакомиться с деятельностью этого святителя” [76] .

По словам другого автора, святитель Тихон умел “новое вино” вливать “в ветхие мехи”. Это выражалось в том, что он старался воздействовать на сердца слушателей, излагая православное учение о догматах веры ясно и понятно. Основываясь на Священном Писании и святоотеческом учении и не вдаваясь в сухую, отвлеченную от жизни схоластику, он стремился возбудить в учениках любовь к святой истине и делал все, чтобы эти знания легли в основу их христианской жизни и деятельности [77] .

По мнению большинства исследователей жизненного пути святого, в семинарии было положено начало сочинению “Об истинном христианстве”, которое было дополнено и окончательно завершено в Задонске на покое [78] . Иного мнения по этому вопросу придерживается священник Т. Попов, автор работы о святителе Тихоне и его нравоучениях. Вот что он пишет по этому поводу: “Весьма трудно предположить, как это делают многие исследователи, что будто бы уже в Твери если не написаны лекции, то составлены те фолианты, какие послужили якобы основою при писании в Задонске сочинения “Об истинном христианстве”. Сочинение “Об истинном христианстве” явилось результатом долгого жизненного опыта, кропотливого усидчивого труда, плодом серьезных пастырских переживаний и никоим образом не могло быть ни осуществлено…ни даже предначертано в своих общих основах и вариантах… в условиях жизни Тверской работы” [79] . Хотя священник Т. Попов и утверждает, что труд “Об истинном христианстве” создавался только в период пребывания святого отца на покое, обосновывая свое мнение найденной им рукописью, однако с этим мнением согласиться трудно. Во-первых, невозможно предположить, чтобы сохранились какие-либо рукописи святителя Тихона, а тем более такой фундаментальный труд, как лекции по нравственному богословию, которые бы не вошли в издание его творений. Такая рукопись не могла бы остаться незамеченной юбилейной комиссией Воронежского историко-археологического комитета, которая поставила перед собой цель — найти все, относящееся к жизни и деятельности святителя Тихона, и, в первую очередь, безусловно, исследовала архивы самого г. Воронежа. Во-вторых, несостоятельность выводов священника Т. Попова подтверждается и данными, относящимися к статье святителя “О грехе” (I т.). В примечании к этой статье сказано, что она представляет собой отрывок из уроков, прочитанных святым отцом в Тверской семинарии, и напечатана в полном собрании сочинений по рукописи самого святителя Тихона (более подробно об этом см.: “Творения”, примечания, стр. XIII). Непонятно, почему священник Т. Попов пренебрег данными сведениями. Кроме того, о том, что свое сочинение святитель начал еще в семинарии, говорит протоиерей Г. Флоровский [80] .