Прежде всего, как же мог страдать и умереть Христос, если Он обладал природой нестрадательной и несмертной? Утверждение афтартодокетов, как и осужденного Вселенским Собором папы Гонория о том, что Христос во время земной жизни каждый раз каким-то особым актом делал Свое тело алчущим, жаждущим, плачущим, страдающим, наконец, смертным выглядят фантастической игрой. Против этого со всей силой вооружался преп. Иоанн Дамаскин. «Итак, — писал он, — подобно безумному Юлиану и Гайану, говорить, что тело Господа… было нетленно прежде воскресения, нечестиво. Ибо, если оно было нетленно, то не было одной и той же сущности с нами, а также и призрачно произошло то, что, — говорит Евангелие, — случилось: голод, жажда, гвозди, прободение ребра, смерть. Если же это случилось только призрачно, то и таинство Домостроительства было ложью и обманом, и Он по видимому только, а не поистине сделался человеком, и призрачно, а не поистине мы спасены; но — нет! и те, которые говорят это, да лишатся участия в спасении!» [30] .

Действительно, если Сын Божий уже в Воплощении исцелил человеческую природу, восприняв ее бесстрастной, нетленной, бессмертной, то Крест становится ненужным. Так упраздняется главное в христианстве — Крестная Жертва Христова, утверждается прямое крестоборчество.

Потому святитель Афанасий Великий, возмущенный тем, что некоторые приписывают воспринятой Сыном Божиим человеческой природе первозданные свойства, писал: «Да умолкнут утверждающие, что плоть Христова недоступна смерти, но бессмертна по естеству!» [31] . То же утверждало великое множество Отцов. Например, Григорий Богослов (IV в.): «Он (Христос) утомлялся, и алкал, и жаждал, и был в борении, и плакал — по закону телесной природы» [32] . Св. Ефрем Сирин: «Он был сыном того Адама, над которым, как говорит Апостол, царствовала смерть» [33] . Григорий Палама: «Слово Божие приняло плоть такую, как у нас, и хотя совершенно чистую, однако, смертную и болезненную» [34] . Выражением литургического понимания данного вопроса является, например, Заамвонная молитва на Литургии Преждеосвященных Даров в Великий Понедельник в Иерусалиме. В ней есть такие слова: «Царю веков… Христе Боже наш… бедную нашу восприемый природу… не причастен бо еси страсти по Божеству природы, аще бы не облеклся еси в страстное наше и смертное естество вольно» [35] . В богослужениях нашей Церкви содержится множество подобных текстов [36] .

Святые Отцы говорят, что Сын Божий соединился с человеческой природой во всем подобной нашей кроме греха, то есть хотя и с первородным повреждением, но без родового греха и потому духовно совершенно чистой. И не Воплощением, а Крестными страданиями Господь исцелил первое повреждение человеческого естества, воскресив его. Об этом ясно написано в послании к Евреям: «Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все [Бог], приводящего многих сынов в славу, Вождя спасения их [Иисуса Христа] совершил [teleisai — сделал совершенным] через страдания» (Евр. 2, 10). Потому преп. Максим Исповедник и писал: «Непреложность произволения во Христе вновь вернула этому естеству через Воскресение бесстрастность, нетленность и бессмертие» [37] .

Смертность, тленность и подверженность страданиям — свойства падшей человеческой природы — являются тем наростом (кожаными ризами — Быт. 3, 21) на здоровом теле, который Господь оперировал Своей мученической смертью в воспринятой Им человечности. И воскресив ее, стал новым Адамом, открыв врата Царствия Божия для всех способных к духовному, рождению. Христианство учит о грядущем всеобщем воскресении, когда благодаря страданиям и Воскресению Христовым природа человека восстанет исцеленной, славной, духоносной. Однако для получения новой плоти каждому человеку необходимо сбрасывание кожаных риз — смерть тела. Даже Божия Матерь прошла через врата смерти, чтобы приобрести новое, духовное тело.

Должно при этом отметить, что в католичестве и в протестантизме по этим и другим вопросам как вероучительного характера, так и духовной жизни (понимания первородного повреждения, Жертвы Христовой, условий спасения, греха и добродетели, таинств, посмертного состояния души, молитвы, молитв за усопших, духовной жизни…) содержится множество заблуждений принципиального характера.

Что говорит об этом православное предание?

Соприкосновение человека с тем миром нередко начинается уже перед смертью и душа часто приходит в полное недоумение перед открывающейся ей совершенно иной действительностью. Об этом свидетельствуют бесчисленные факты. Приведу два достоверно известных мне случая.

Мой родной дядя учился в Туле. Получив телеграмму о смерти матери, которая жила в деревне, он срочно отправился домой. Уже глубокой ночью приехал в город Плавск, который находится в 15 километрах от родной деревни. Никакого транспорта нет, идти страшно. Но пошел. И вот, выйдя из города, он вдруг с изумлением отчетливо увидел впереди себя идущую мать. Бросился догонять ее, но безуспешно. Как только он начинал идти быстрее, она точно также ускоряла свой шаг. И это продолжалось, пока он не дошел до самой деревни, где видение неожиданно исчезло. Так, душа матери явилась своему сыну и ободрила его в трудную минуту жизни.

Другой мой дядя, умирая в полном сознании на глазах у всех нас родных, вдруг прямо заявил: «Вот пришли двое, вы мне теперь не поможете».

Приведу еще один не менее поразительный факт. Моя сестра в 2001 году читает вечернюю молитву, и вдруг перед ней, немного левее икон на какое-то мгновение появляется ее племянник, особенно ярко — его лицо. От неожиданности она вскрикнула: «Ой, Володя!» и прибежала рассказать нам. На другой день сообщили, что вчера вечером Володя скончался. Подобных случаев, поразительных и никакими естественными причинами необъяснимых, бесчисленное множество. Уверен, что почти каждый или слышал, или сам соприкасался с чем-то подобным.

Устойчивая церковная традиция утверждает, что в первые два-три дня после своей кончины (хотя наше время и не соотносимо с той категорией, которую мы называем Вечностью), человек, вернее, его душа, пребывает в условиях «земного притяжения». Оказавшись там, в вечности, она не сразу отрывается от попытки привычного общения с родными и близкими людьми.

В Постановлениях Апостольских (IV в.) находим прямые указания на третий, девятый, сороковой и годовой дни — как особые для поминовения новопреставленных. (Впоследствии в Церкви стали совершаться вселенские панихиды, на которых она поминает всех усопших, в том числе и не получивших по разным причинам церковного погребения.)