–  Ух ты!
– Настя оставила в покое несчастную морковь и повернулась к Короткову.
– Это точно?
– переспросила она.

–  Ирине сказала Воронова, а Вороновой - сам Ганелин.

–  Вот беда...
– пробормотала Настя.

–  Почему беда?

–  Да потому, что Афоня как в воду глядит. Он с самого начала был уверен, что Ганелин заинтересован в прекращении съемок, и заставляет меня искать в этом направлении. Я еще вчера вечером должна была ему докладывать по финансовым делам Ганелина. Слава богу, он куда-то умотал, его в конце дня уже не было, но в понедельник спросит обязательно. Если не сегодня.

–  Так я не понял, из-за чего ты расстраиваешься? Хорошая версия, красивая. Правда, малость невероятная, но мы вообще живем в веселое время, когда постоянно случается то, о чем несколько лет назад и помыслить было невозможно. Не только новые способы совершения преступлений появляются, но и новые мотивы. Убить человека, чтобы сорвать съемки фильма! А? Каково? Если б мне лет десять назад кто-нибудь такое сказал, я бы ему посоветовал фантастические романы писать. А теперь вот сижу с тобой на кухне и на полном серьезе такую бредятину обсуждаю. И ничего, даже язык не отсыхает.

Настя взяла миску и терку, перенесла их с рабочего стола на обеденный, чтобы стоять лицом к Короткову, и некоторое время сосредоточенно занималась превращением моркови в тонкие короткие полоски.

–  И в эту бредятину хорошо укладываются подметное письмо невнятного содержания и отвратительные дохлые крысы, - заметила она после недолгого молчания.
– Водителя убьем, внесем смуту в умы и разлад в график работы съемочной группы, поселим нервозность, дождемся выхода за рамки бюджета, а потом сделаем так, что сценарист уедет, бросив Воронову сражаться с сюжетом и с бюджетом один на один.

–  Во!
– Коротков выразительно поднял указательный палец.
– Все одно к одному. Я уже зарядил с утречка людей чтобы проверили финансовые дела Ганелина. Похоже, у нашего нового начальника, которого ты так не любишь, все-таки есть нюх. И тебе, как это ни прискорбно, подруга, придется это признать. Есть только один момент, который меня сильно смущает.

–  Да ну?
– Настя скептически вздернула брови.
– Неужели тебя, старого циника и бабника, еще что-то может смутить?

–  Я попрошу! Во-первых, я не старый, а во-вторых, не бабник. Я влюбчивый, а это не одно и то же. Так вот, подруга, я не понимаю, зачем все эти сложности с убийством и прочими наворотами. Ну почему Ганелин не может просто сказать жене, что у него нет и пока не будет тех денег, на которые он рассчитывал еще месяц назад и которые ей пообещал? Ну что она, убила бы его за это? На развод бы подала? Воронова показалась мне очень уравновешенной и разумной женщиной, она вполне в состоянии понять, что такое бизнес и какие непредсказуемые скачки в нем бывают. Я полагаю, услышав такую новость, она бы расстроилась ужасно, может быть, даже поплакала бы, но и все. Ничего страшнее не произошло бы. Так зачем было затевать всю эту мутотень с убийством водителя, похищением Яны, письмом и крысами? Ты можешь мне объяснить?

–  Могу.

Миска наполнилась тертой морковью, Настя включила газ под второй сковородкой, налила масло, помешала жарящийся рядом лук.

–  Садисты они, эти составители кулинарных правил, - снова заныла она. Теперь я должна буду стоять, как памятник, возле плиты и помешивать то одно, то другое, чтобы не пригорело. Неужели нельзя как-нибудь по-другому рецепты придумывать?

–  Не канючь, все так готовят - и ничего, никто не умер. Кстати, а что это будет-то? Ради чего ты принимаешь такие смертные муки?

–  Это будет рыба по-гречески. Сначала надо пережарить лук и морковь, потом пожарить рыбу кусочками, потом все это перемешать, залить кетчупом и потушить. И есть можно не раньше чем через двенадцать часов, чтобы рыба как следует пропиталась.

–  Да ну? По-моему, в нашей столовке это подают в разделе "холодные закуски". Только называется это рыбой под маринадом, а не "по-гречески".

–  Очень может быть, - согласилась Настя.
– Вот я и решила попробовать. Выбирала из кулинарной книги что попроще.

–  А есть когда дадут?
– живо поинтересовался Юра.

–  Я же сказала - через двенадцать часов. Для тупых объясняю: завтра утром.

–  Ну ни фига себе!
– расстроился он.
– Это ж сколько мне терпеть? В твоей книге нет ничего такого же простого, но чтобы сразу можно было кушать?

–  На, - Настя сунула ему толстый том, - сам ищи, не отвлекай меня, а то все сгорит.

В течение десяти минут на кухне царило молчание, Настя помешивала овощи на сковородах, Коротков сосредоточенно шелестел страницами.

–  Аська, у тебя рис есть?
– спросил он наконец.

–  Есть.

–  А яйца?

–  Три штуки или четыре.

–  А чеснок?

–  Вот этого не знаю, надо посмотреть. Кажется, был, но я не уверена.

–  Масло сливочное точно есть, я его видел. Слушай, я нашел обалденное по простоте и калорийности блюдо. Называется "яйца по-неаполитански".

–  Тоже мне, первооткрыватель!
– фыркнула Настя.
– Я это блюдо сто лет назад открыла. Его можно приготовить даже при моем феерическом кулинарном кретинизме.