–  Анастасия Павловна, давайте закроем тему. Я все равно не назову вам ни одного имени.

Нильский отводил глаза, но говорил все так же твердо, по крайней мере ни тени колебания Настя в его голосе не уловила. Значит, решение он принял уже давно, еще до разговора с ней. Но почему? Неужели она попала в точку, и все дело в публикациях? То-то радости будет Афоне! А жаль...

–  Ну хорошо, тогда я сама буду называть имена, - вздохнула Настя, открывая блокнот на другой страничке, где были записаны результаты ее ночных бдений за компьютером в поисках статей, написанных Русланом Нильским.
– Александр Богорад, кличка Богомолец, крупный криминальный авторитет, ваш земляк.

Ответом ей было молчание.

–  Следующий - Георгий Гринько, строительный бизнес. Снова молчание.

–  Есть еще один, Евгений Фетисов, ныне депутат Государственной думы, а в прошлом крупный аферист, создатель печально известной в Кемеровской области финансовой пирамиды "Элита". Был много лет связан с группировкой Богомольца, и связи эти год от года становятся все крепче. Помните такого?

–  Анастасия Павловна, я ничего вам не скажу.

–  Но почему?

–  Потому что я ничего не знаю. Нет, я не так выразился... Я ничего не знаю точно, понимаете? Я могу только предполагать. Если я выскажу свои предположения, я наведу вас на конкретного человека, и он может пострадать ни за что, потому что мои предположения окажутся неверными. Я этого не хочу.

–  А если ваше предположение окажется правильным и благодаря ему мы найдем преступника? Вы этого тоже не хотите?

И снова молчание, тяжелое, наполненное не напряжением, а, как показалось Насте, тоской и безысходностью. Любопытный парень этот журналист, однако. Что-то его пришибло, до земли согнуло, напрочь отбив желание двигаться вперед. Неужели то, что случилось с его женой? Странно... Может быть, ее все-таки насиловали, пока держали взаперти, и мужу она об этом рассказала, а от следствия решила скрыть? Вполне возможно. Но все равно непонятно, откуда у Нильского такое равнодушие к судьбе поиска преступников, ведь должен быть заинтересован, казалось бы. Хотя если речь идет о насилии над его женой и о стремлении скрыть это от посторонних, тогда, конечно, он не рвется помогать, для него и для Яны будет лучше, если правда никогда не выплывет.

Настя торопливо поднесла к глазам руку с часами (очки, как обычно, лежали в сумке) и сделала испуганное лицо:

–  Господи, я совсем забыла, мне же нужно позвонить... Схватила трубку радиотелефона и направилась к выходу из гостиной, изображая смущенную улыбку.

–  Это служебный разговор, Руслан Андреевич, не обижайтесь.

–  Да-да, конечно, - рассеянно ответил он. В прихожей Настя несколько секунд повоевала со сложными замками на толстой стальной двери и тихонько выскользнула на лестничную площадку. Хорошо бы поймать Сережу Зарубина, он сегодня должен улетать в Кемерово, Гмыря пробил-таки для него командировку, несмотря на яростное сопротивление Афони. Ей повезло. Зарубин почти сразу снял трубку.

–  Ты когда улетаешь?
– спросила Настя.

–  В двадцать с какими-то копейками.

–  Сережа, немедленно звони Вороновой и спроси; как найти Яну, - быстро заговорила она вполголоса.
– Я пока общаюсь с Нильским, Воронова работает в другой комнатe. Прикинься чайником, пусть она даст тебе номер телефон, по которому можно связаться с ее мужем, он куда-то Янy повез. Найди их обязательно. Мне нужно знать, есть ли среди знакомых Яны какой-нибудь фанатичный любителк Марка Твена. Это первое. И второе: были ли угрозы или просто выражение недовольства в адрес Нильского в связи с его публикациями. Сделаешь?

–  А то. Я так понял, ты свой интерес маскируешь?

–  Нет, я его обнародовала, но Нильский категорически отказывается это обсуждать. Мне придется сделать вид что этим я и удовлетворилась. Я пока уйду в тину, а ты попробуй Яну прокачать.

–  Лады. Позвоню, если что узнаю.

Едва Настя успела вернуться в уютную гостиную и положить трубку на аппарат, как телефон приглушенно затрещал. Она вопросительно взглянула на Руслана, но тот отрицательно помотал головой:

–  Наталья Александровна сама возьмет трубку в кабинете. Настя уселась поудобнее в мягкое кресло и снова раскрыла блокнот.

–  Руслан Андреевич, мне придется задать вам и другие вопросы, на которые, вполне возможно, вам будет неприятно отвечать, а мне неприятно будет их задавать. Но это входит в круг моих обязанностей. Работа у меня такая, понимаете?

–  Пока нет, - с явной прохладцей отозвался Нильский.

–  Вы же много писали о проблемах милиции и прокуратуры и наверняка понимаете, что у каждого милиционера есть начальник, и даже не один. А оперативник - тот же милиционер. У меня тоже есть начальники, и у них есть свои версии, объясняющие убийство Тимура и похищение вашей жены. Я с этими версиями могу быть согласна или не согласна, но меня никто не спрашивает, мне просто дают задание их отработать. И я обязана задать соответствующие вопросы и потом доложить начальству о результатах. Даже если мне этого совсем не хочется.

На губах Нильского мелькнула слабая улыбка и тут же погасла.

–  А вам не хочется?

–  Совершенно. То есть до такой степени не хочется, что язык не поворачивается задавать эти вопросы, сидя в квартире Натальи Александровны и злоупотребляя ее гостеприимством. Но придется. Итак, Руслан Андреевич, вопрос пeрвый: когда вы познакомились с Андреем Константиновичeм?

–  Я? Сейчас скажу точно... Это был девяносто первый кажется... Да, совершенно верно, декабрь девяносто первого года. Я как раз был в Москве, когда подписали Беловежское соглашение. У меня был отпуск, но из редакции позвонили и сказали, что отпуск отменяется и что коль я все равно в столице, то этим надо активно воспользоваться, брать интервью у видных политиков и известных людей, делать живые зарисовки и все такое.