Шрифт:
Окончив рассказ, Харченко горько усмехнулся:
– Вербануть меня пытался, щенок.
Офицеры подавленно молчали. Лаптев по обыкновению черкал стилусом по сенсору своего электронного блокнота. Харченко промокнул платком взмокшее лицо и нервно закурил – устал пересказывать этот ужас. Крупенников, морщась, потирал виски. Чего-то подобного он и ожидал. Давно ожидал. Но не в таких же масштабах?!Финкельштейн негромко матерился под нос, от волнения мешая русские и еврейские слова. После переноса он много читал о нацистских концлагерях. Прочел и просмотрел почти все, что сумел найти. И сейчас в его мозгу билась лишь одна мысль: так чем же эти современные ученые отличаются от кровавых вивисекторов Третьего рейха?! Много ли кто знает, как в концлагерях заключенных сажали в бочки с ледяной водой, дожидаясь, пока те начнут терять сознание? А потом отогревали переохлажденных разными способами, разрабатывая методику спасения своих летчиков, упавших в арктические воды.
А женщины-заключенные? Те, кому ампутировали руки и ноги. Дожидались, когда культи заживут. И вытягивали большие половые губы, пришивая их к остаткам бедер. Сексуальные куклы для утех господ офицеров. Можно использовать как подсвечники. Нет, все цивилизованно, под наркозом. Зубы вырывались тоже под наркозом. И язык также, хотя господа офицеры бывали этим несколько недовольны. Голосовые связки разрезались, чтобы куклы не кричали. Удобно! Просвещенная Европа, хули…
И чем же вот этот самый Стен Мил отличается от Эльзы Кох?
Один отец Евгений был внешне спокоен. Он просто закрыл глаза и, шепча какую-то молитву, перебирал четки.
«ЭТИМ» было просто интересно: а что будет, если сделать вот так? Или вот так? Человек для них стал просто предметом исследования. И не более того…
– Значит, так… – тяжело сказал Крупенников, не поднимая взгляда. – Выжжем их змеиное гнездо на Агроне, потом возвратимся и устроим всему этому их Ученому Совету, или как там его, такое, что все их эксперименты пустячком покажутся… Все, совещание закончено, все свободны. Разойтись…
Глава 5
Интерлюдия
Марк (продолжение)
Он не сразу понял, что очнулся. Вокруг царила такая темнота, что открывать глаза было бесполезно. Только и слышно, что кто-то стонет рядом.
– Дина? – хрипло прошептал он.
Ответа не было.
«Ослеп!» – мелькнула вдруг паническая мысль. Марк протянул трясущиеся руки куда-то перед собой, наткнулся на что-то мягкое и теплое и тут же испуганно отдернул ладони.
– Кто здесь? Кто здесь?
– Не ори, – раздался спокойный голос откуда-то справа. А стоны стали еще сильнее.
– Где я?
– Заткнись, тебе говорят! – ответил еще один голос. На этот раз раздраженный.
И в этот момент включился ослепительный свет. Настолько ослепительный, что глазам мгновенно стало больно. Рефлекторно Марк зажмурился. Вокруг застонали, зашевелились, закряхтели. Наконец, мальчик смог открыть слезящиеся глаза и обомлел.
Большой зал был заполнен людьми, одетыми лишь в трусы одинакового серого цвета. И только мужчинами, от мальчишек его возраста, до стариков. Не успел Марк и рта раскрыть, как откуда-то сверху раздался какой-то металлический, бесстрастный голос.
– Внимание всем! Вы помещены во временный карантин. Через несколько дней вы будете отпущены на свободу при условии соблюдения нескольких правил. Запрещается общаться, разговаривать, необходимо соблюдение полной тишины. За нарушение – немедленное наказание! Запрещается называть себя или окружающих по именам. На ваших руках есть идентификационные номера. За нарушение – немедленное наказание…
Только сейчас Марк ощутил, как саднит правое предплечье. Вытянув перед собой руку, он с ужасом оглядел пульсирующий болью багровый ожог в форме числа «048».
– Эй! А кто с нами говорит? И что за карантин? Что вообще происходит? Вы кто такие? – встал один из мужчин и, прикрывая глаза от слепящего света ладонью, уставился куда-то вверх.
– Нарушено первое правило! – бесстрастно ответил голос, и мужчину вдруг коротко ударило синей молнией, вырвавшейся откуда-то сверху. Мужчина свалился на пол, все его тело ломало и корежило судорожной болью.
– Встать! – снова раздался голос.
Мужчина медленно привстал, потряхивая головой. Постоял на четвереньках, потом выпрямился.
– Назвать себя!
– Это… Люк Ван, работал наладчиком…
Наладчиком чего Люк работал, никто так и не
узнал. Молния на этот раз ударила без предупреждения.
– Встать! – выждав, пока прекратятся судороги, скомандовал голос. Мужчина еле-еле поднялся с пола.
– Назвать себя!
Наладчик-чего-то-там, наконец, сообразил и, мельком взглянув на правую руку, пробормотал:
– Ноль семьдесят один.
– Правило третье – запрещается не подчиняться приказам. За нарушение – немедленное наказание! За нарушение двух приказов ноль семьдесят первый наказан!