Таков был Ездра, потомственный пророк, который решил, что Иерусалим вполне созрел для его приезда. Дело происходило в царствование Артаксеркса.

Ездра, как и все пророки, был большим фантазёром. Он придумал, что Артаксеркс пожертвовал свои личные сбережения на иерусалимский храм, но положить их в храмовую казну доверил самому Ездре.

Царь, якобы, даже справку соответствующую выдал юному попу — для предъявления по месту жительства.

С этой «цидулкой» Ездра обошёл все области земли вавилонской — собирал пожертвования на иерусалимский храм.

Вторым пунктом в этом «ярлыке» стояло — освободить Ездру от уплаты налогов и любых других повинностей.

Естественно, никакой декларации о доходах от него никто не требовал. Персидского царя боялись.

А знаете, что стояло третьим пунктом в царском эдикте? Ни за что не догадаетесь.

Там было нацарапано чёрным по белому: «Любой житель Персии, который не выполняет иудейских законов и не молится иудейскому богу, подлежит смертной казни».

Как вы понимаете, с такой «бумагой» Ездра забыл, что означает слово «проблема». Начисто. Всё ему давалось очень легко. И в Иерусалим он уже приехал не с пустыми руками.

Отвлечёмся. Через много веков в Одессе один из дальних потомков предприимчивого пророка учудил нечто подобное. Паренёк служил писарем в городском суде.

Обладая хорошим почерком, он наловчился подделывать подпись одесского градоначальника. За два года мальчишечка сколотил фантастическое состояние. Был схвачен с поличным, но до суда дело не дошло — грянула революция.

Новой власти талантливые люди были очень нужны. Вскоре наш герой стал агентом ЧК. Дальнейшая его судьба напоминает триллер.

Он бросал гранату в английского посла Мирбаха, чем начал операцию «Трест» и развязал руки красному террору.

Он был советским представителем в Монголии, где в пьяном виде заблевал портрет Владимира Ильича — на глазах у монгольских партийных бонз — и ему за это ничего не было.

Он совершил шпионский рейд по тылам английской армии в Средней Азии. Спасаясь от британских спецслужб, он прибился к экспедиции Рерихов, охмурил госпожу Рерих, выдавая себя за великого гуру — таинственного обитателя Шамбалы.

Это его портрет фигурирует в зарисовках госпожи Рерих и госпожи Блаватской. Он так заморочил им головы, что экзальтированным дамочкам башню начисто сорвало.

Когда я рассказываю эту историю почитателям таинственных неизвестностей, меня готовы убить.

Это он устроил социалистическую революцию в Иране и был готов стать её официальным вождём.

Это он купил у американских военнопромышленников танк и вывез его в Россию под видом трактора.

Но сгубила его любовь к интригам, женскому полу и банальная жадность.

Дядя Иосиф Виссарионович не простил пареньку шашней с ещё одним «избранным» — Троцким.

Взяли нашего героя с чемоданом драгоценностей при попытке перехода финской границы. Звали героя Янкель Блюмкин.

Вернёмся к нашему Ездре. Пророк построил всех желающих идти в Иудею и учинил им смотр.

Оказалось, что среди паломников удручающе мало левитов. А без священников, что случилось бы с золотом, которое он хотел увезти на историческую родину? Пропало бы золотишко в песках — бесследно.

Корпус священников был значительно усилен. Ездра поручил им везти часть драгоценностей — 650 талантов серебра, серебряной посуды на 100 талантов, 100 талантов золота, 20 золотых чаш — на 1000 драхм и 2 медных таза, которые ценились выше золота.

Хоть это были попы, но Ездра произвёл передачу при свидетелях и строго-настрого наказал: золото по дороге не терять, а по приезде в Иерусалим сдать его по описи.

Вы заметили — когда речь идёт о попах, то всегда фигурируют просто фантастические суммы?

Должен заметить, что у наших попов это пристрастие к золотишку сохранилось. Кровь тут ни при чём. У попов это профессиональное. Я бы сказал, что поп — это диагноз.

По приезде в Иерусалим попы три дня гуляли. На четвёртый день вздохнули и поплелись в храм — золото сдавать. Потом отметили это дело большой жертвой.

После гулянки Ездре доложили, что, оказывается, израильский народ грешен — поклоняется чужим богам, женится на египтянках и прочих чушках. В общем — дело швах.