— Я рассчитываю на тебя, брат мой, — сказал ему Зигмар. — Сдерживай орков, пока мы не перевооружимся и чуть-чуть не отдохнем, не дольше. Когда услышишь длинный сигнал рога — мы придем, ясно?

Триновантес кивнул:

— Я понял.

— Мне хотелось бы… — начал Зигмар, но Триновантес прервал его, качнув головой:

— Вести этот отряд следует мне. Вольфгарт чересчур необузданный, а Пендраг со знаменем должен скакать подле тебя.

Зигмар прочел на лице друга решимость и сказал:

— Да пребудет с тобой Ульрик, брат!

— Если я буду храбро сражаться, он не оставит меня. А теперь иди. Да сохранит тебя бог волков! Убей их всех.

Зигмар вернулся к своему отряду, а Триновантес проводил его взглядом и отсалютовал мечом, а потом быстро провел воинов к мосту за восточными холмами, подальше от орочьих взглядов.

Вглядываясь в лица воинов, Триновантес читал в них напряжение, гнев и торжественное ожидание грядущей битвы. Некоторые касались талисманов — волчьих хвостов — или обагряли кровью из порезов на щеке волчью шкуру. Никто не шутил, не бахвалился, не подтрунивал друг над другом, как обычно бывает перед боем, и Триновантес знал, что все они осознают важность возложенной на них задачи.

Потрепанные унберогенские всадники скакали к мосту группами по три-четыре человека, утомленные после боя. У них не осталось ни стрел, ни копий, мечи погнулись и затупились. Их щиты раскололись, броня была готова развалиться, но в них по-прежнему пульсировал дух родной земли. Триновантес это чувствовал — звенящую связь между ними и родиной, а не просто грохот копыт приближавшихся коней.

В последние мгновения перед боем он инстинктивно осознал то, что связывало эту богатую, изобильную землю с населявшими ее людьми. В давние времена пришли они сюда и средь диких лесов построили себе дома, начали возделывать землю и теснить злобных существ, стремящихся отобрать у них то, что даровали им боги.

Люди ухаживали за землей, и она сторицей вознаграждала их. Это земля людей, и никакому вождю зеленокожих не удастся отобрать ее.

Топот копыт стал громче, и Триновантес отвлекся от мыслей, чтобы увидеть первых воинов из отряда Зигмара, промчавшихся по мосту, который давным-давно построили гномы. Бревна, лежащие на резных каменных быках, поистерлись за прошедшие столетия, их выбелило солнце и непогода.

Всадники проскакали через мост дальше к югу, где за рощей отряд Триновантеса сложил целую гору нового оружия. Бока лошадей были в пене, поту и крови.

— Кто бы мог подумать, что Зигмар уедет с поля боя последним! — воскликнул Триновантес, когда увидел Вольфгарта, Пендрага и Зигмара, скачущих позади всех.

Невеселый смех был ответом на его слова, и Триновантес опустил забрало шлема, когда увидел орков, преследующих всадников. Сквозь облако пыли, поднятое лошадиными копытами, они казались уродливыми темными духами с согбенными телами и горящими угольями глазами. Несмотря на толстые, неуклюжие с виду ноги и тяжеленные железные доспехи, орки развивали внушительную скорость, и Триновантес знал, что пришло время сослужить службу сыну короля.

Он приподнял топор с ярко сияющими отполированными лезвиями и поцеловал изображение оскалившегося волка наверху рукояти. Потом устремил оружие в небо и содрогнулся: над ними кружил ворон.

По мосту проскакал последний всадник, и Триновантес оторвал взгляд от небес как раз вовремя, чтобы встретиться глазами с Зигмаром. Время словно застыло на мгновение, и Триновантес почувствовал бесконечную признательность к другу за то, что тот наполнил его силой.

— Унберогены, вперед! — крикнул он и вывел отряд на дорогу.

Объехав тайник с копьями и мечами, сложенными за мостом, Зигмар сплюнул набившуюся в рот пыль и резким рывком за гриву остановил коня. Оружие лежало в форме нацеленного на мост клина, и в этом Зигмар узнал руку Триновантеса.

— Торопитесь! — крикнул он, спрыгивая с коня и принимая из окровавленных рук воина бурдюк с водой.

Он жадно пил, а потом вылил оставшуюся влагу на голову, смывая с лица кровь. И тут он услышал за спиной рев атакующих орков и лязг оружия.

Ладонью Зигмар смахнул с лица капли и пробрался сквозь толпу воинов, чтобы лучше видеть завязавшийся на мосту бой.

На острых копьях вспыхивали солнечные блики, в самом центре сражения Зигмар увидел гордо реющее зеленое знамя Триновантеса. Боевые кличи орков смешивались с воззваниями к Ульрику, и, хотя копьеносцы дрались с несгибаемой решимостью, Зигмар видел, что зеленокожие теснят их.

— Разбирайте копья и мечи и скорей по коням! — приказал Зигмар, и его голос звенел от напряжения. — Триновантес дорогой ценой платит за нашу передышку, и нам нельзя понапрасну тратить время!