В результате, когда Зигмару пришло время заслужить щит и отправиться в бой с зеленокожими, Триновантес дал брату понять, что тот останется дома.

— Кому нужен воин, который не сможет усидеть на лошади и держать оружие? — мягко сказал он Герреону, и Равенна обрадовалась, потому что ей была невыносима мысль, что на войну уедут оба брата.

По дороге домой Равенна вглядывалась в лес за рекой, но ничего не увидела. В лучах вечернего солнца ярко вспыхивали лениво текущие воды реки, огибавшей Рейкдорф, и, несмотря на беспокойство, девушка невольно залюбовалась красотой природы.

С самого рассвета они с Герреоном помогали собирать урожай. Здоровой рукой брат орудовал серпом, а сестра носила на плече корзину. Работа была тяжелой; каждому жителю города приходилось трудиться в полях. Несмотря на скверное настроение брата, Равенна была рада, что они вместе. На войну Герреона не взяли, зато он мог работать в поле.

На сегодня труды остались позади, и девушка предвкушала отдых и горячий ужин. Урожай в этом году был отменный. С помощью новых насосов, которые под руководством гнома Аларика построил Пендраг, некогда скудные и истощенные земли сделались плодородными.

Амбары были полны, а излишки зерна с вооруженной охраной еженедельно отправляли на восток, чтобы обменять у гномов на оружие и доспехи. Ибо нет более искусных мастеров, чем горный народ.

Герреон догнал сестру и извинился:

— Прости, Равенна, я не хотел тебя рассердить.

— Я не сержусь. Просто устала и волнуюсь.

— С Триновантесом все будет в порядке, — заверил ее Герреон, в его голосе звучала гордость и любовь к близнецу-брату. — Он великий воин. Не такой первоклассный фехтовальщик, как я, но с топором он управляется отменно.

— Я за них всех тревожусь. За Триновантеса, Вольфгарта, Пендрага…

— И Зигмара? — с хитрой усмешкой уточнил Герреон.

— Да, и за Зигмара тоже, — ответила Равенна, не глядя на ухмылку брата и опасаясь покраснеть.

— Если честно, сестра, то я не понимаю, что ты в нем нашла. То, что он сын короля, не делает его особенным. Он такой же, как и все остальные: грубиян, который недалеко ушел от варвара.

— Замолчи! — воскликнула Равенна, выдавая свои чувства и ругая себя за это, когда брат рассмеялся.

— Что, боишься, что придет Вольфгарт и сломает мне другую руку? Ну уж нет, на сей раз моя очередь, и я вспорю ему брюхо.

— Герреон! — уже не на шутку рассердилась Равенна, прерывая напитанный ядом поток слов.

Но не успела она урезонить брата, как увидела, что он вглядывается куда-то у нее за спиной. Равенна повернулась и тут же забыла о его дерзости.

Из леса за рекой показалась колонна всадников. Они выглядели усталыми, но голоса звучали победно. Высоко в небе плыли знамена и копья.

Со стен их приветствовали радостными криками, тут же разнесся слух о возвращении войска, и все жители поспешили к воротам.

Равенна почувствовала, как все в ней искрится от ликующего смеха. Но он замер у нее на губах при виде воинов в полном боевом облачении, которые шли впереди колонны и на носилках из щитов несли тело павшего героя.

— О нет! — закричал Герреон. — Нет… ради всего святого, нет!

Сердце Равенны упало, когда мозг пронзила мысль: это Зигмар. Но потом в числе тех, кто нес павшего, она увидела сына короля. К тому же его алое знамя реяло высоко в воздухе.

Зигмар жив, и девушка облегченно вздохнула, но тут же сердце пронзила боль. Она узнала изумрудно-зеленое знамя, которое покрывало тело погибшего воина, — стяг Триновантеса.

Впереди поднимались грозные стены Рейкдорфа, строгие и черные на фоне неба цвета тусклой слоновой кости. Зигмар с нетерпением ждал и вместе с тем страшился возвращения домой. Он помнил, как жители радостно встречают победителей, у которых ярко блестят щиты и сияют на солнце наконечники копий.

Его воины тоже возвращались с победой: они разгромили грозную армию Серых гор и убили предводителя орков. На больших погребальных кострах у стен Астофена они сожгли почти две тысячи трупов орков и гоблинов, победа была блистательной.

Повелитель Астофена, кузен короля Бьёрна, после сражения радушно принял воинов у себя в городе, жители лечили раненых и угощали победителей наилучшим мясом и отличным пивом.

Зигмар праздновал победу вместе со всеми, ибо тоска по убитому Триновантесу оскорбила бы храбрость победителей. Но в душе он оплакивал его гибель. И страдания усугублялись тем, что на смерть друг пошел по его, Зигмара, приказу.