Шрифт:
Но продвижения на Париж не получилось, ибо силы Медичи «оказались ничем по сравнению с королевской армией» 160.
Армия мятежников остановилась, затем развернулась на юго-запад и в течение целого года находилась сначала в Ангулеме, а потом в Анже, откуда Мария и ее сторонники призывали всех французов «повлиять на короля», чтобы тот изгнал герцога де Люиня и прекратил начатые им преобразования в стране.
Королевский двор, находившийся в Сен-Жермене, пришел в панику. С одной стороны, «гранды» (так называли мятежных представителей высшего дворянства) могли довести дело до гражданской войны; с другой – гугеноты тоже могли поднять восстание; к тому же поддержать опальную королеву могла Испания. Наконец, и это было бы самым страшным, могли реализоваться все указанные факторы.
Но… де Люинь посоветовал королю привлечь к разрешению конфликта Армана Жана дю Плесси.
Двадцать седьмого марта 1619 года состоялась примечательная встреча епископа с королевой. Ранее у нее уже побывали граф Филипп де Бетюн и ученый-богослов Пьер де Берюль. Перед ними стояла задача всеми правдами и неправдами отдалить Марию от герцога д’Эпернона, но очернить герцога в ее глазах не получилось. Мария написала несколько писем своему сыну, в которых оправдывала свой побег и излагала собственные взгляды на управление государством. При дворе, тем не менее, продолжали рассматривать ее бегство из Блуа как похищение, совершенное «проклятым д’Эперноном».
Окружение королевы смотрело на прибывшего епископа с нескрываемым подозрением. Они-то не покинули Марию в Блуа и вынуждены были сносить все унижения; понятно, что дю Плесси был для них «изменником», «человеком де Люиня», «представителем противоположного лагеря». Однако (и в этом следует отдать ему должное) епископ умел дипломатично «не замечать» косые взгляды.
При поддержке красноречивого Пьера де Берюля дю Плесси быстро достиг соглашения, которое не лишало королеву-мать надежды со временем вернуться в Париж.
Соглашение, фактически мирный договор, было подписано в Ангулеме. Заметим, что речь шла не об отступлении короля, чья армия уже стояла в нескольких километрах от города, убежища Марии Медичи, а лишь о желании сына примириться с матерью. Хитроумный дю Плесси выполнил свою миссию блестяще, да так, что обе стороны остались довольны, думая, что он отстаивает именно их позиции. В благодарность за эффективное посредничество король позволил матери сделать Армана Жана дю Плесси своим канцлером, а та с готовностью вновь приблизила к себе человека, которого еще совсем недавно все в ее окружении называли «гнусным шпионом».
Позже это соглашение было широко представлено в качестве триумфа епископа. В самом деле, по нему Мария получила право на так называемые «места безопасности»: города Анже, Шинон и Пон-де-Се, которые имели стратегическое значение благодаря мостам через Луару (правда, ей пришлось отказаться от Нормандии). Конечно, было бы лучше, если бы ей отдали крупный город Нант, в устье Луары, но договориться об этом не получилось. «Спаситель» Марии герцог д’Эпернон был восстановлен во всех правах.
Биограф кардинала Энтони Леви пишет:
«Дю Плесси приободрил Марию Медичи, завершив меморандум заявлением о том, что если она, живя без интриг в выданном для нее месте, по-прежнему будет подвергаться гонениям, он первым заявит о том, что власть в государстве подчинена личным интересам, с явным намеком на то, что король в таком случае потеряет свой авторитет. Этот меморандум был важен потому, что, во-первых, успокаивал враждебные чувства в окружении королевы-матери, а, во-вторых, свидетельствовал о том, что дю Плесси, который вовсе не был жадным до власти заговорщиком, прежде чем исполнить свое обещание забыть о верности богоданному монарху, должен получить морально веские основания сделать это. Таким основанием могло стать упомянутое незаконное преследование. Между партией дю Плесси, теперь уверенно главенствовавшей, и старым окружением королевы-матери случались столкновения. Дю Плесси договорился о том, чтобы его брата Анри сделали губернатором Анже» 161.
Согласиться с утверждением, что Арман Жан дю Плесси «вовсе не был жадным до власти заговорщиком», трудно. Другой, не менее известный биограф кардинала, Франсуа Блюш, утверждает, что его постоянной заботой было «остаться верным своей благодетельнице, при этом максимально угождая Людовику XIII» 162. Разве это не принято называть предательством? Относиться к Арману Жану дю Плесси можно по-разному, но то, что он всегда действовал, следуя принципу «цель оправдывает средства», – бесспорно.
Отметим также и то, что упомянутый брат епископа очень скоро повздорил с неким гвардейским капитаном Шарлем де Лозьером. Были обнажены шпаги, и в ходе поединка, больше похожего на уличную драку, Анри дю Плесси был смертельно ранен.
Едва пережив потерю, человек, который «вовсе не был жадным до власти заговорщиком», стал «подтягивать» наверх других своих родственников и друзей: Амадор де Ла Порт (брат матери) был назначен губернатором Анже, маркиз де Брезе (муж сестры) стал капитаном гвардейцев, а позже – маршалом Франции и т. д. Таким образом, дю Плесси формировал базу для того, чтобы и дальше диктовать свою волю при дворе.