– Храм с подземными гаражами? – Сталин еще раз удивленно посмотрел на фотографию и отложил ее в сторону. – Так, разобрались с этим. А все это тоже восстановили? – он показал мне угол возле Исторического музея.

– Да. Причем должна сказать, что процесс восстановления и реставрации церквей идет по всей стране вот уже много лет. И народ, кстати сказать, очень даже рад.

– Допустим. А это чей памятник? – он повернул ко мне Жукова на коне.

В этот момент, видимо, после стресса, который я испытала, настучав на своих предков, мне неожиданно стало как-то весело. Поэтому я перестала себя сдерживать и сказала:

– А это «маршал победы» Георгий Константинович Жуков. Именно он примет в 1945 году капитуляцию фашистской Германии. Ну а все ваши памятники, уж извините, разрушили до основания. Остался только один. Надгробный.

– Почему же вы его не засняли? – спросил Сталин, испепелив меня взглядом.

– Не успела. Чтобы к нему пройти, надо Мавзолей посетить, а в него не каждый день пускают.

Он некоторое время молча рассматривал фотографии, потом показал мне главное здание МГУ:

– Это мне нравится. Ваши пояснения.

Я улыбнулась:

– Однажды этот стиль назовут «сталинским ампиром». Это университет на Ленинских горах – одно из воплощений вашей гениальной идеи о московских высотках.

Он еще раз посмотрел на изображение универа, усмехнулся и предложил мне прокомментировать остальные снимки. Порадовавшись перемене в его настроении, я рассказала про то, как делала свой любительский репортаж, и пояснила, что именно и почему я сняла на пленку.

– Так. Сколько времени вы еще пробудете здесь? – спросил он, когда я наконец-то замолчала.

– Четыре минуты.

– Жаль. Я бы хотел продолжить наш разговор…

Не дослушав, я поспешила его успокоить:

– Это просто. Мне не составит труда вернуться сюда прямо сейчас…

Однако у Сталина возникла принципиально иная идея:

– Нет. Мы поступим по-другому, – заявил он, вставая из-за стола. – Сегодня вечером у меня состоится ужин. Будут гости. Я хочу, чтобы вы присутствовали. Всем скажут, что вы журналистка из какой-нибудь газеты… Сможете появиться здесь в восемь часов?

Я опешила. Такого поворота событий я никак не могла ожидать. А если это подстава? У дверей меня будет ждать «черный ворон» – и все… Пуля из маузера – и конец истории. Но времени на раздумья не оставалось. Прижав к себе драгоценный ноутбук, я с напускной готовностью произнесла:

– Обязательно. А какая форма одежды? Я могу прийти в этом платье?

Он критически осмотрел меня:

– А что-нибудь более нарядное у вас есть?

Уж меньше всего я ожидала, что он окажется эстетом. Я замялась:

– Есть… Но фасон… Коллекция 2009 года…

– Говорите быстрее, – резко сказал Сталин, глядя на часы. – Как оно выглядит?

– Почти до пола, прямое, золотистое, с глубоким вырезом, без рукавов, – залепетала я.

– Хорошо. Думаю, это не будет резать глаз. Жду вас ровно в восемь. Да, и возьмите с собой документы.

– Какие документы? Зачем? – удивилась я.

– Хочу посмотреть хоть на какое-нибудь удостоверение вашей личности.

Попрощаться я не успела, так как время истекло.

Встретивший меня Натаныч был настроен на серьезный разговор.

– Ну и как?! – рявкнул он, изображая тирана. – Рассказывай уже подробно, что там у тебя происходит!

Я села на край дивана. Мне очень хотелось слезно пожаловаться, что я стала стукачкой, но, зная отношение Натаныча к секретным сотрудникам НКВД, я понимала, что моя исповедь может положить конец нашей дружбе.

– Ох… Ты понимаешь… Все так непросто. Мы два часа провели за разговорами о политике… Обсуждали вопросы архитектуры…

Он взъерепенился:

– Ты таки долго будешь кормить меня сказками? Я идиот, по-твоему, и не вижу, что у тебя там ничего не получается? Что происходит? Говори – или я больше не подпущу тебя к компьютеру!

Пришлось частично рассекретиться:

– Ну, фотографиям он поверил. Видимо, ему по телефону доложили, что это не подделка. Поэтому он с интересом посмотрел их и… Ну, сказал…

Терпение моего друга лопнуло:

– Что ты тянешь резину, как краснодонец на допросе?! Чем закончился ваш разговор?!