– А ты грузинского не знаешь? – обиженно, как ребенок, спросил Натаныч.

– Нет, генацвали! Не знаю.

– Плохо! Очень плохо! У тебя роман со Сталиным, а ты по-грузински не говоришь! Это недоработка какая-то! Вот что нам теперь делать?

– Понятно, что делать! – Я попыталась забрать у него листы. – Конверт запечатывать и адресату доставлять.

Но у Натаныча родилась новая идея:

– Слушай, а давай к Гоги сходим?

– К какому еще Гоги?! Ты рехнулся совсем, да?

– Ну к Гоги из тридцать пятой квартиры. Он же тебе в прошлом месяце во дворе шину помогал накачивать.

– А, ну да. Просто я как-то даже и не думала, что он Гоги. Мы его вообще-то Георгием Александровичем зовем. А он что, грузин что ли? Я знаю, у него жена русская.

Натаныч, окрыленный новой идеей, стал переодеваться, совершенно не обращая на меня внимания.

– При чем здесь его жена? – Он забегал по комнате в одних трусах, пытаясь отыскать брюки. – Важно, что сам он грузин. Правда, он всю жизнь в Москве прожил, но, наверное, язык-то родной не забыл, раз говорит с таким акцентом.

Я махнула рукой:

– Да это не акцент никакой, мне так кажется. По-моему, он просто дурака повалять любит. Так же как и ты со своим «таки». Поэтому и болтает он как в кино. А на самом деле вряд ли вообще читать по-грузински умеет. Может, он и не грузин вовсе…

– Ты что! – Натаныч наконец-то напялил штаны и занялся рубашкой. – Он сам мне говорил, что его бабка в тбилисском театре играла. Так что он нам обязательно поможет. Кстати! Я ему позавчера тестер дал, проводку прозванивать. Вот хороший повод, чтобы зайти.

– А ты думаешь, он дома?

– Сейчас посмотрю, стоит его машина во дворе или нет. – Он высунулся из окна и повис.

– Ну и долго ты там торчать будешь? – Я хотела побыстрее закончить эту безумную историю. – Что ты там высматриваешь? Говори уже, есть машина или нет?

Натаныч вернулся в комнату:

– Есть. Вроде бы на месте… Но знаешь… – Он снова взглянул за окно и обеспокоенно поскреб затылок. – Там опять этот синий «каблук» маячит.

– Ну и что?

– Не знаю. Но уверен, ничего хорошего это не принесет. Все! – Он схватил пачку сталинских листов и запихнул все это в потрепанный портфельчик, наверняка сохранившийся у него еще со времен Косыгина. – Идем, а то я умираю от желания узнать, что там написано. Комп не выключаю, все равно тебя скоро на дело забрасывать. Газ не горит. Окна пусть остаются открыты… В путь! – И он потащил меня к выходу.

Через несколько минут мы стояли перед дверью тридцать пятой квартиры:

– Вах! Кого я вижу! – громогласно поприветствовал нас утесоподобный Гоги. – Геннадий! Елена! Заходите! Жалко, жены нет, а то бы она что-нибудь вкусное состряпала…

– Гоги, тут такое дело… – Натаныч решил прямо с порога перейти к сути вопроса. – Срочно, понимаешь, срочно нужна твоя консультация. Скажи, ты по-грузински говоришь?

Наш сосед расплылся в белозубой улыбке:

– Слушай, зачем глупые вопросы задаешь? Не только говорю! Стихи читаю, песни пою! Хочешь, сейчас вам свою любимую исполню? – он попытался что-то запеть, но мы его остановили, отчаянно замахав руками.

– Значит, так! – Натаныч широким шагом прошел в комнату и положил на журнальный столик свой портфель. – Здесь лежат документы. Это посмертный роман моего армейского друга. Мы на флоте вместе служили. Надо узнать, что в нем написано!

– Какой разговор! – с воодушевлением восприняв возможность хоть как-то отвлечься от безумной жары, сказал Гоги и плюхнулся в кресло. – Доставай свой роман. Читать будем, что там такого понаписал твой моряк.

Натаныч вытащил драгоценную пачку и торжественно положил перед нашим толмачом. Тот удивленно уставился на ровные строчки:

– Слушай, дорогой! Ты что такое мне принес? Это не грузинский язык!

– Не может быть! – хором, как октябрята, вскрикнули мы и дружно стали тыкать в листы пальцами.

– Ты не вчитался! – стал возмущаться Натаныч. – Это политический триллер! Может, тут выражения какие-то незнакомые? Так ты словарик возьми, если наизусть не помнишь! Или, может, ты вообще читать не умеешь?

Последнее предположение задело Георгия Александровича за живое, и он зло зыркнул на Натаныча: