А в остальном ей казалось, что она попала в свой маленький рай. По крайней мере, в идеальное место для вынашивания ребенка — и будущей книги.

Внизу нежно тренькнул звонок.

— Робин, разве мы кого-то ждем? — спросила она и погладила себя по еще плоскому животу. Она твердо решила, что ее ребенок будет носить имя Робин — удобное имя, подходит и для мальчика, и для девочки.

И в честь любимого героя.

— Не-ет, не ждем. Может быть, миссис Филипс принесла масло? Странно, вряд ли она успела сделать его так быстро.

Саманта подняла из кресла свое расслабленное тело и пошла вниз.

Позвонили еще раз.

— Иду! — крикнула Саманта с лестницы и ощутила неизвестно отчего легкое волнение — как будто подул прохладный ветерок.

Интуиция…

С каждым шагом, приближавшим ее к двери, становилось все тревожнее. Недовольно заныл живот.

— Тише, милый, — прошептала она.

Глазка в двери не было.

Саманта, повинуясь предчувствию, спросила:

— Кто там?

Хотя с тех пор, как ей исполнилось двенадцать и она стала считать себя взрослой барышней, Саманта отчаянно стеснялась этого вопроса и считала, что позволит себе его задавать, только когда станет бабушкой. Бабушкам можно.

— Это Джастин, Сэм.

Лучше бы это была шутка. Дурацкий розыгрыш. Порождение чьего-то странного юмора. Саманта могла бы поверить, что ошиблась, не расслышала, что у нее слуховые галлюцинации, в конце концов, — но слишком отчаянно билось в груди сердце. Оно не могло ошибиться. Это и вправду был он.

Саманта попятилась от двери в почти суеверном ужасе. Застыла. Мысли метались в голове и, казалось, со звоном отлетали от висков, лба, затылка, сталкивались друг с другом, путали траектории, менялись местами. Мыслей было три: «Господи, неужели?!», «Зачем он здесь?!» и «Что же делать?!».

Снова — переливчатый звонок.

— Саманта! Я же знаю, что ты там…

— И что из этого?! — Саманта лихорадочно задернула плотную занавеску у ближайшего к двери окна.

— Я проделал долгий путь. Тебя хотел повидать. Может, предложишь чашку чая?

— А ты не подумал, что, если бы я хотела тебя видеть, тебе не пришлось бы проделывать никакого пути?

— Резонно. Но я все равно приехал. Как видишь. То есть нет, еще пока не видишь.

— Ты хочешь сказать, что таким вот образом беспардонно пошел против моего желания?

— Милая Саманта, знаешь, я так долго жил, думая только о чьих-то чужих желаниях! Мне надоело.

— Да неужели?! Вот это новость! Надо обязательно устроить национальный праздник! С салютом на тридцать залпов! Джастин Мюррей наконец-то решился подумать о себе! Обрел, можно сказать, собственное «я» и свои желания!

— Сэм, мы так и будем препираться через дверь?

Она усмехнулась. Похоже на театр абсурда. Но где же взять смелости, чтобы открыть эту самую дверь и встретиться с ним лицом к лицу?

— Давай не будем препираться. Но все равно через дверь.

— Не хочу.

— И что дальше?

— Я влезу в окно.

— А я вызову полицию.

— Вызывай. Пока в эту глухомань кто-нибудь приедет, я успею на тебя наглядеться. Нет, вряд ли, конечно… Но все равно. Час или два — это намного лучше, чем вообще ничего, правда?

От этих его слов Саманту переполнили странно перемешавшиеся нежность и злость. Да, ей хотелось плакать от желания обнять его! Но какого черта… «Час — это лучше, чем вообще ничего»! По этому принципу все и случилось. И вот — результат. Ее жизнь пошла по совсем новой траектории. И еще одна — вообще зародилась из небытия.

Что, ему нужно еще что-то сломать, перевернуть с ног на голову? Ну уж нет! Ей слишком дорого то, что она получила!

Саманта рывком распахнула дверь и чуть не выпала в нее — от резкого движения.

Никогда она не видела у Джастина таких лучистых глаз.

— Ну привет, — выдохнул он.

— Привет, — так равнодушно, как только могла, ответила Саманта.

А за этим последовал поцелуй.

Джастин поступил нечестно. Если бы он стал о чем-то ее просить, в чем-то убеждать, что-то доказывать, ей было бы в тысячу раз проще устоять и сохранить самообладание, чем так. Но он сделал то, что сделал. Саманта попробовала вырваться из его объятий…

Но поняла, что ей не хочется этого делать, наоборот, она жаждет до дна испить этот поцелуй, воскресить в памяти вкус и тепло его губ, потонуть в окутавшем ее объятии.

Чтобы удержаться и не ответить ему, ей приходилось прилагать титанические усилия. Но она была обречена на поражение в этой битве. А стоит ли игра свеч? Так ли важно «сохранить лицо», точнее маску неприступной и совершенно холодной к нему женщины?

Саманта выдохнула — и окунулась с головой в омут нежности и упоения.