Катя сказал о смерти княжны спокойно, и Иштван похвалил ее мысленно за храбрость. Эта хрупкая девушка столько пережила и с такой стойкостью она вновь улыбается так, будто бы наперекор судьбе и людской молве, будто бы ничего не случилось.

Иштван замялся. Как сказать девушке, что он должен оставить ее. Ведь он обещал ее оберегать. Но если сейчас не довести дело до конца, то последствия могут быть более ужасными, чем он может себе сейчас даже представить.

Катя словно поняла, что за борьба идет у него внутри. Она улыбнулась своей очаровательной улыбкой, показывая свои маленькие, жемчужные зубки и весело сказала:

— Вам надо работать, господин сыщик. Я все понимаю. Я уже в порядке, и к обеду мы сможем покинуть ваш дом.

— Что вы, ваше высочество! — воскликнул Иштван, — я ни в коем случае не выгоняю вас!

— Ах оставьте, Облич. Я и так слишком долго пользовалась вашим гостеприимством. И я понимаю, что мои друзья, — Катя сказала «друзья» с легкой иронией, имея ввиду охрану присланную Дмитрием Константиновичем, — уже довольно поднадоели вашему слуге. К тому же у Антоши полно дел по дому. Мы уезжаем с благодарностью, за ваше гостеприимство. Но как говорят, надо и честь знать.

Иштван не стал возражать. Катя под надежной охраной Илларионовских офицеров поедет домой, к тому же Иштван приставит к ее дому еще пару агентов, чтобы иметь возможность проследить за девушкой, зная ее непредсказуемость, порой буквально граничащую с глупой опрометчивостью.

Он оставил Катю в удивительно для случившегося радужном настроении, и от этого ему было легче.

Иштван приехал на кладбище, где вчера утром так помпезно, с почестями похоронили графа вопреки всем обычаям на второй день после смерти. Но судьба и злой рок не дали останкам убитого пролежать в земле. Кто-то все же решил надругаться над покойным.

Иштван терзался мыслями, кто и зачем? Зачем кто-то неизвестный убивает невинных людей? Зачем он собирает их тела.

Возле могилы графа расхаживали люди в мундирах. Двоих покойников, уже унесли, оставался только Тамилин и неизвестный Иштвану старик.

Тамилина Иштван знал лично и очень хорошо. Он сам принимал его на службу и сам рекомендовал для этого дела. За исполнительность и высокие достижения в поимке и раскрытии нескольких опасных для государства революционных групп Тамилин несколько раз приставлялся к наградам. Отец троих детей, муж и любимый сын, так глупо и печально оборвалась его героическая жизнь, что Иштван невольно почувствовал укол совести.

Томилин лежал недалеко от разрытой могилы, с раскинутыми в стороны руками, лицом наверх. На его шее виднелся кровавый подтек, такой же как у предыдущих жертв. Неизвестный старик лежал вдалеке, по всей видимости сторож с кладбища, как решил Иштван. Он видимо пытался убежать, но не успел, и смерть настигла его как другие свои жертвы.

Димитриев поежился, осматривая стройные и ровные ряды кладбищенских тропинок. Дорогие кресты, каменные надгробия.

— Ты хоть представляешь, что может начаться, если не дай бог все это осветят в персе. Лейб — доктор императора, дочь премьер-министра, агенты Департамента, это же насмешка над всей Императорской полицией. Он буквально плюет нам в лицо. А мы даже не знаем, подпольщики ли это? Или обычный сумасшедший? Или слишком опасный гений?

— Ты думаешь я не думал об этом? — спросил у друга Иштван, — Каждую минуту.

Он осмотрелся и подозвал к себе одного полицмейстера Деревянко, господина ответственного, но довольно поверхностного и от этого весьма хамоватого.

— Кто-нибудь видел как это произошло? — спросил Иштван у подоспевшего по первому зову чиновника.

— Нет, ваше благородие. Мы всех опросили. По ночам здесь обычно безлюдно. Все свидетели мертвы. Иван Аркадьевич, наши волнуются, жаждут мести.

Иштван бросил на полицмейстера властный взгляд.

— Обыскать каждый сантиметр, может все-таки кто-нибудь видел. — приказал он.

Чиновник бросился раздавать приказы своим людям. В этот момент, раздался колокольный перезвон. Иштван поежился и перекрестился. Как это символично — в церкви наверняка отпевали покойника.

Иштван поднял голову на звонницу. На самом верху, в арочных проема отчетливо виднелась хрупкая фигура подроста, который с жутким остервенением звонил в колокола. Он словно маятник, раскачивался на веревках, перепрыгивая от одной к другой, но не смотря на всю хаотичность его безумных движений, звук над кладбищем разносился ровный и правильный. Казалось, что эти огромные купола, играют какую-то загадочную и давно утерянную мелодию его отвергнутой души.

— Зачем он звонит? — спросил Иштван у Димитриева.

— Да кто ж его знает! — пожав плечами ответил Петр. — У святого отца спрашивали, говорит юродивый, сам не осознает что делает. Это у него от горя. В том году где-то на этом кладбище его мать порезали. Мальчик все видел, и с тех пор живет на звоннице, ни с кем не разговаривает и прячется, если завидит посторонних.

В голове Иштвана мелькнула догадка, как слабая надежда, он серьезно посмотрел на друга.

— Его опросили? — строго спросил он.