Окончательно выйдя из себя, Гитлер выхватил пистолет и хотел сам застрелить Шмидта и Шейнгубера, но фюрера опередил Эмиль Морис, который в упор расстрелял руководителей штурмовиков. Обливаясь кровью, Шейнгубер и Шмидт рухнули на пол. Тяжело дыша, Гитлер пнул ногой один из трупов.

— Мерзавец!

— Разрешите доложить о сообщении из Мюнхена, — негромко проговорил он, изменив голос.

— Входи, дверь открыта, — крикнул Рем, принявший Гитлера за своего адъютанта.

Гитлер пинком распахнул дверь и, не в силах больше сдерживаться, схватил Рема за горло.

— Ну, вот и все, свинья, — взвизгнул он, — ты арестован!

Даже сейчас до Рема не дошло, что происходит, и он удивленными глазами смотрел на бесновавшегося фюрера. Судя по всему, он еще не отошел от морфия и полагал, что все это ему привиделось. Увы, это был не сон, и когда Рем все понял, то не нашел ничего лучшего, как отказаться одеваться.

Несколько эсэсовцев кинулись в соседний номер, где обнаружили ближайшего помощника Рема обергруппенфюрера СА Эдмунда Хайнеса. Тот лежал в постели со своим молодым любовником, который работал у него шофером.

— Застрелите их! — поморщился Гитлер, и Эмиль Морис с несказанным удовольствием разрядил в несчастных любовников свой пистолет.

Эсэсовцы и агенты тайной полиции быстро выволокли из номеров главарей штурмовиков и затолкали их в специально подогнанный автобус. Гитлер сел в машину, и колонна отправилась в Мюнхен. Не все предатели доехали до столицы Баварии живыми — едва ли не половину из них эсэсовцы прикончили по дороге. Ну а тех, кого Гитлер встречал на своем пути, тут же арестовывали и усаживали все в тот же автобус, следовавший в никуда. В Мюнхене арестованных поместили в тюрьму Штадельхайм.

«В шесть часов утра, — рассказывал в Нюрнберге баварский министр юстиции Ганс Фрик, — команды СС доставили нам около двухсот штурмовиков… Из сопроводиловки я узнал, что арестована вся верхушка СА и все начальники отделов центрального штаба СА… За час до полудня привезли и самого Рема, его адъютантов и личную охрану… Я велел открыть его камеру и вошел. Он обрадовался мне и сказал: «Что происходит? Фюрер попал под влияние моих смертельных врагов. Задумал уничтожить СА…» Потом Рем пожал мне руку со словами: «Все революции пожирают своих детей».

Довольный блестяще проведенной операцией Гитлер вернулся в Коричневый дом и поблагодарил выстроенную во дворе роту рейхсвера за службу. Затем принялся за дело. Зеленым карандашом он подчеркивал в заранее составленном списке 110 фамилий тех, кого должны убить уже сегодня. Вечером того же дня смертников по одному стали выводить во двор тюрьмы. Каждому из них объявлялся приговор: «Фюрер приговорил вас к смерти», затем следовала команда «Огонь!»

Из Мюнхена фюрер позвонил в Берлин и приказал «урегулировавшим» там «обстановку» Герингу и Гиммлеру:

— Вам нужно поторопиться!

Гитлер хотел поскорее закончить кровавую бойню и по совету Макиавелли делал «жестокое зло быстро и бесповоротно, масштабно и безжалостно». В столице арестовали сто пятьдесят руководителей СА. Их поместили в подвал для складирования угля казармы кадетской школы в Лихтерфельде. Гитлер потребовал немедленной казни изменников. Расстреливали штурмовиков во внутреннем дворе кадетской школы. Некоторые офицеры СА, так толком и не понявшие, что происходит, шли с выкриками «Хайль Гитлер!». На расстрел выводили по четыре человека: эсэсовцы срывали с осужденных на смерть одежду и углем рисовали на левой стороны груди черный круг — мишень. «Стрелковые команды», состоявшие из сменявших друг друга эсэсовцев, с нескольких метров расстреливали штурмовиков. Корчившихся в конвульсиях добивали контрольными выстрелами в голову. Потом трупы вывозили за город в грузовиках, предназначенных для перевозки скота.

Вскоре в Мюнхене появился заместитель фюрера по партии и его бывший личный секретарь Рудольф Гесс. Он устроил западню для офицеров СА в мюнхенском Коричневом доме, служившем излюбленным местом встреч штурмовиков, — там их задерживала и обезоруживала эсэсовская охрана и отправляла в Штадельхайм.

— Как быть с Ремом? — спросили у фюрера.

— Дайте ему револьвер и десять минут на размышления, — ответил Гитлер.

Рему предложили заряженный револьвер и оставили одного в камере, но он отказался совершить самоубийство.

— Я требую, чтобы ко мне в камеру пришел мой друг Адольф, — сказал глава штурмовиков.

— Кончайте с ним! — раздраженно приказал охранникам Йозеф Дитрих.

Два эсэсовца открыли по Рему огонь из автоматов. Но, даже умирая, тот продолжал хрипеть: «Мой фюрер! Мой фюрер!» Так бесславно закончил свой путь «верный друг» Гитлера и «главный заговорщик», так до конца и не понявший, с кем имеет дело.

Не повезло и главарю берлинских штурмовиков Карлу Эрнсту, собиравшемуся в свадебное путешествие. Эсэсовцы перехватили Эрнста неподалеку от порта и самолетом доставили в Берлин. В столице Эрнста казнили.