Впервый же отпуск, который полагался мне по службе, мы с Валей поехали на Ставрополье. Хотелось показать ей наши места, родных и близких мне людей. Обрадованный нашим приездом отец без колебаний протянул мне ключи от своего «Москвича-405». В то время личный автомобиль был редкостью, и отец искренне гордился, что право на его приобретение получил в награду за производственные достижения.

Конечно, сразу же было решено, что я обязательно свожу Валю в Элисту, столицу Калмыкии. Этот большой по нашим меркам город располагается всего в 90 километрах от села Дивное, нашего районного центра. А быть может, сама судьба вела нас туда. Ведь одним из первых людей, встретившихся нам с Валей на улицах Элисты, был мой однокашник по училищу — калмык, старший лейтенант Сергей Мучеряев, выпущенный лейтенантом на год раньше меня. К тому же еще совсем недавно мы встречались с ним в Свердловской области, где он командовал взводом, а я, будучи курсантом, проходил стажировку.

Оказалось, что Сергей не случайно находится в Элисте: он перевелся сюда на службу в отдельный батальон, который только-только был сформирован. Если говорить точнее, кроме нескольких офицеров, батальон существовал пока только на бумаге. Его штаб размещался в здании дирекции кирпичного завода, и Сергей предложил мне встретиться с комбатом.

Офицеров в батальоне не хватало, многие должности оставались вакантными, в то время как пределом моих собственных мечтаний в то время была должность командира отдельного взвода — она давала возможность поступать в Академию имени Фрунзе.

Учиться мне хотелось. К тому же учеба в академии была непременным условием движения по служебной лестнице. Другое дело, как представлял я себе, будучи лейтенантом, эти заоблачные карьерные вершины… Самой высокой, почти недостижимой целью мне казалась должность командира полка где-нибудь в далеком будущем. Или, например, хотя бы должность комбата, которую мог заслужить я после долгих лет честной и беспорочной службы. Подобно подполковнику Николаю Ползикову, командиру того батальона, в который привел меня для знакомства Сергей Мучеряев.

Николай Федорович Ползиков, полагаясь на рекомендацию Сергея, сразу же предложил мне должность командира отдельного взвода и вызвался походатайствовать о моем переводе в Калмыкию. Тем более, что этот перевод не подразумевал для меня никаких служебных поблажек и житейских удобств. Наоборот, предстояла интересная, но очень тяжелая и ответственная работа по формированию, размещению и слаживанию воинского коллектива. Именно поэтому Ползиков набирал в батальон молодых и энергичных офицеров, которые, по его мнению, могли справиться с этой задачей. И всячески способствовал их переводу в свой батальон.

После возвращения из отпуска я прослужил в Рославле немногим более двух месяцев. Командир Смоленского полка майор Драгунов, когда пришли документы о моем переводе, с некоторым сожалением сказал, что он сам имел на меня виды. Но, конечно, не возражает, если речь идет о назначении на должность, которая давала мне возможность поступать в академию. На прощанье пожелал удачи, и уже в начале июня 1968 года я приступил к выполнению новых для себя служебных обязанностей.

Отдельный взвод, который я принял, состоял из чуть более сорока молодых солдат, размещенных по причине отсутствия казармы в вагончиках и палатках. Это была работа, где нужно было на пустом месте как-то обустраивать солдатский быт и организовывать службу. Поэтому у любого командира отдельного взвода в таких условиях появлялось множество интересных с точки зрения военной профессии задач. Во-первых, это слаживание взвода, в котором волей судьбы оказались только солдаты-первогодки. Во-вторых, по-настоящему трудные условия этой службы, когда в твоей войсковой части еще нет ни казарм, ни учебных городков, ни бани, ни строевого плаца. Это жизнь и служба, начатая с чистого листа. И только от твоих собственных знаний, воли и труда зависит, станет ли весь батальон и твой взвод, в частности, по-настоящему боевым коллективом.

Само название — «отдельный взвод» — предполагает особую самостоятельность и ответственность его командира. Все, включая воспитательную и политическую работу — находится в его руках. Все подчинено его воле, и за все он в ответе. Без всяких скидок отвечает он за выполнение служебной задачи, за оружие, за каждую солдатскую жизнь. Я рад, что именно такая школа досталась мне в самом начале моей службы. Хотя сейчас мне кажутся смешными и наивными мои тогдашние мечты о том, что я обязательно отосплюсь, когда стану командиром роты…

Кажется, при такой жизни Вале, которая вскоре должна была родить нашего первого ребенка, лучше всего было оставаться в Рославле. Но я знал, что она очень переживала за меня, пока я осваивался на новом месте. Мы любим друг друга и очень скучаем, если даже ненадолго расстаемся. Поэтому вскоре она написала мне, чтобы я приехал и забрал ее в Калмыкию. Так мы и поступили в августе 1968 года. Я привез Валю 3 августа, а уже через неделю, 11 августа, в Элисте у нас родился сын Сергей.

Жилье, которое подыскало мне командование, представляло собой комнату в общежитии для так называемых «химиков» — людей, условно освобожденных из заключения. Понятно, что никаких особых удобств там не было. К тому же достался нам самый верхний этаж. Так что все дожди, проливавшиеся на этот дом, обязательно попадали и в нашу комнату. В некоторых местах вода капала, в других — лилась ручьями. Чтобы не промокнуть, поверх одеяла на железной армейской кровати расстилался большой кусок полиэтиленовой пленки, который выдерживал любые потоки воды. Точно такое же укрытие, в котором важную роль играла моя плащ-накидка, устраивали мы и над кроватью родившегося старшего сына. Я не исключаю, что именно это предопределило одну из лучших черт его характера — спокойное отношение ко всем передрягам пехотной жизни. Палаточный быт офицера у него в крови, и нет таких неудобств, которые могли бы его удивить или вызвать его недовольство.

Конечно, в моих словах есть доля иронии, но следует признать, что все эти житейские проблемы вовсе не казались трудными и никоим образом не могли поколебать нашего с Валей счастья: вместе с Сережей мы становились настоящей, полноценной семьей, у которой было надежное будущее.

11 августа, когда, сдав дежурство по батальону, я приехал домой, Вали уже не было. Но комендантша из общежития была в курсе событий. Сообщила: «Вашу жену увезли в роддом». Конечно, уже скоро я стоял под окном палаты, в которой находилась Валентина. Она успела бросить мне в форточку короткую записку: «Толик, миленький, я рожаю. К утру жди Сережку».