Гульберг медленно кивнул.

– Знаю. Это моя часть операции. Думаю, у меня имеется аргумент, способный убедить Залаченко молчать. Но это потребует некоторой подготовки. Я сегодня же еду в Гётеборг.

Он умолк и оглядел собравшихся, затем уперся взглядом в Ваденшё.

– В мое отсутствие принимать оперативные решения будет Клинтон, – сказал он.

Немного подумав, Ваденшё кивнул.

*

Только в понедельник вечером доктор Хелена Эндрин, посовещавшись с коллегой Андерсом Юнассоном, признала состояние Лисбет Саландер настолько стабильным, что ей разрешили принимать посетителей. Первыми к ней пустили двух инспекторов уголовной полиции, которым позволили задавать ей вопросы в течение пятнадцати минут. Лисбет молча следила за тем, как полицейские вошли к ней в палату и пододвинули себе стулья.

– Здравствуйте. Я инспектор уголовной полиции, меня зовут Маркус Эрландер. Я работаю в отделе по борьбе с насильственными преступлениями здесь, в Гётеборге. Это моя коллега Соня Мудиг из стокгольмской полиции.

Лисбет Саландер не ответила на приветствие, на ее лице не дрогнул ни единый мускул. Соню Мудиг она узнала – инспекторша из группы Бублански. Эрландер холодно улыбнулся Лисбет.

– Меня предупредили, что вы обычно не бываете многословной с представителями власти. В таком случае хочу довести до вашего сведения, что вам не требуется ничего говорить. Однако я был бы признателен, если бы вы уделили нам время и выслушали нас. У нас несколько дел и слишком мало времени, чтобы обсудить все сегодня. В дальнейшем нам еще представится не одна возможность поговорить.

Лисбет Саландер ничего не ответила.

– Итак, во-первых, я хочу довести до вашего сведения, что ваш друг Микаэль Блумквист сообщил нам, что адвокат по имени Анника Джаннини готова представлять ваши интересы и полностью в курсе дела. Блумквист утверждает, что уже раньше при каких-то обстоятельствах называл вам ее имя. Мне необходимо получить от вас подтверждение справедливости его слов, а также узнать, хотите ли вы, чтобы адвокат Джаннини приехала в Гётеборг и представляла ваши интересы.

Лисбет Саландер ничего не ответила.

Анника Джаннини. Сестра Микаэля Блумквиста. Он упоминал о ней в одном из писем, но тогда Лисбет не стала раздумывать над тем, что ей понадобится адвокат.

– Сожалею, но я просто-напросто вынужден просить вас ответить на этот вопрос. Достаточно сказать «да» или «нет». Если вы согласитесь, прокурор из Гётеборга свяжется с адвокатом Джаннини. Если вы откажетесь, суд назначит вам государственного защитника. Что вы предпочитаете?

Лисбет Саландер стала обдумывать предложение. Она понимала, что ей действительно потребуется адвокат, но получить в защитники сестрицу Чертова Калле Блумквиста – это уже перебор. То-то он обрадуется. С другой стороны, неизвестный государственный защитник едва ли будет лучше. В конце концов она открыла рот и выдавила из себя одно-единственное слово:

– Джаннини.

– Отлично. Спасибо. Тогда у меня будет к вам вопрос. Вы имеете право не говорить ни слова, пока не прибудет ваш адвокат, но мой вопрос, насколько я понимаю, никак не затрагивает ваших личных интересов. Полиция ищет тридцатисемилетнего гражданина Германии Рональда Нидермана, который объявлен в розыск за убийство полицейского.

Лисбет повела бровью – это стало для нее новостью. Она не имела никакого представления о произошедшем после того, как она всадила топор в голову Залаченко.

– Гётеборгская полиция заинтересована в том, чтобы поймать его как можно скорее. Моя коллега из Стокгольма хочет к тому же допросить его в связи с тремя убийствами, в которых раньше подозревали вас. То есть мы просим вас о помощи. Отсюда наш вопрос: имеете ли вы какое-нибудь представление… можете ли вы хоть как-то помочь нам установить его местонахождение?

Лисбет с подозрением переводила взгляд с Эрландера на Мудиг и обратно.

Они не знают, что он мой брат.

Потом она задумалась над тем, хочется ли ей, чтобы Нидерман оказался за решеткой. Больше всего она хотела бы отправить его в яму в Госсеберге и закопать. Под конец она пожала плечами, чего ей делать не следовало, поскольку левое плечо незамедлительно пронзила острая боль.

– Что сегодня за день? – спросила она.

– Понедельник.

Она задумалась.

– Я впервые услышала имя Рональда Нидермана в четверг на прошлой неделе. Я выследила его в Госсеберге. Не имею никакого представления о том, где он находится или куда может бежать. Могу предположить, что он постарается побыстрее оказаться в безопасном месте где-нибудь за границей.

– Почему вы думаете, что он намерен бежать за границу?

Лисбет немного подумала.

– Потому что, пока Нидерман рыл мне могилу, Залаченко сказал, что он привлек к себе слишком много внимания и что уже решено отправить Нидермана на некоторое время за границу.

Так много Лисбет Саландер не говорила полицейскому с тех пор, как ей было двенадцать лет.

– Залаченко… он ведь ваш отец.

До этого они, стало быть, докопались. Вероятно, тут не обошлось без Чертова Калле Блумквиста.

– Тогда я должен довести до вашего сведения, что ваш отец подал в полицию заявление и обвиняет вас в попытке его убить. В настоящий момент прокурор решает вопрос о возбуждении уголовного дела. Зато на сегодня уже известно, что вы находитесь под арестом за причинение тяжкого вреда здоровью. Вы ударили Залаченко топором по голове.