— Нет, — оборвала меня она. — Нет, Долли.

— Но, детка, если…

— Нет, — повторила Мона. — Ты слишком хороший. Ты и так уже много сделал. Этого я не могу тебе позволить.

Я сглотнул; казалось, я должен был испытывать разочарование. Ведь это был первый — и, вполне возможно, последний — случай в моей жизни, когда я мог заполучить большие деньги. Но, как ни странно, я вздохнул с облегчением. Я был рад, что этого не случится.

— Что ж, ладно, — сказал я. — Просто я подумал, что…

— У нее пистолет. Она может тебя ранить или даже убить, — прошептала Мона.

Тут я понял, что снова в деле.

Мы подъехали к торговому центру, где я должен был высадить Мону. У обочины я затормозил.

— Старуха рассчитывает, что я снова навещу ее. Помнишь, милая? Я говорил ей, что вернусь. Значит, если я заеду как-нибудь поздно вечером и…

В общем, я выложил ей свою затею. Не во всех деталях, потому что я еще и сам не просчитал все до конца, — только самое основное. То, что должно было произойти со старухой.

— Тебе не нужно в это ввязываться, крошка. Все, что от тебя требуется, — приготовить деньги, чтобы я их быстро забрал, и позвонить потом в полицию.

— А потом… — Глаза Моны опять заблестели, и лицо ее снова ожило. — И тогда мы сможем уехать вместе, да, Долли? Мы сможем быть вместе после этого?

— Конечно — где-то через неделю. Как только все немного поутихнет.

— Давай сегодня, Долли, — проговорила Мона. — Убей ее сегодня.

Само собой разумеется, о том, чтобы убивать старуху сегодня, не было и речи. Такое дело требовало хорошей подготовки. Мне предстояло еще взяться за Пита Хендриксона и обработать его. Я объяснил Моне, что нам придется подождать — возможно, до понедельника. Пока что ей следовало вернуться домой и сделать вид, что все отлично.

— Но, Долли, а вдруг она узнает, что я взяла деньги? Вдруг она узнает до понедельника…

— Она не узнает, — сказал я так, чтобы она поверила моим словам. И чтобы я сам себе поверил. — Отправляйся-ка теперь домой, а завтра вечером мы снова увидимся. Встретимся здесь около восьми часов.

Мона не спешила: она ужасно боялась предстать перед старухой и хотела остаться со мной. Но после моих уговоров, ласковых и в то же время настойчивых, она наконец пошла домой.

Я провожал ее взглядом, пока она не скрылась за углом. Потом развернулся и поехал домой.

Теперь, когда все было решено (если, конечно, я сумею втянуть в это дело Пита), я ощутил какой-то холодок. А может, говоря по правде, начал охладевать к этой затее. По большому счету я не боялся; черт подери, тут нечего было бояться; я, конечно же, хотел Мону и, конечно же, хотел заполучить эту сотню тысяч. Но я просто не мог себе представить, что и вправду осуществлю задуманное.

«Ты что, парень, совсем спятил? — подумал я. — Тысобираешься кого-то убить? Тысобираешься убить двоих? Нет, приятель, не выйдет. Тына это не способен».

Я был уже на полпути к дому, но вдруг резко повернул вправо и поехал в город. За последние три-четыре дня я почти ничего не ел. Может, из-за этого я чувствовал себя таким слабым и нервным. Может, на сытый желудок мне все покажется совсем иным.

Несколько минут я кружил по деловому району, думая о том, чтобы мне хотелось съесть, и пытаясь найти какое-то пристойное место, гдебы мне хотелось поесть. В конце концов я оказался все в той же забегаловке, где ел всегда, — в гриль-баре по соседству с магазином.

Я сел за стол, и официантка сунула мне под нос меню. Ничего аппетитного я там не обнаружил, да и одного взгляда на официантку хватило, чтобы у меня в желудке все перевернулось. Бог свидетель, я не знаю, почемутак происходит, но могу рассказать, какэто происходит. И так получается в каждой чертовой забегаловке, где я оказываюсь… Везде работают какие-то старые кошелки, — похоже, их держат в чулане со швабрами и выпускают оттуда специально перед моим приходом. И вот такую кошелку наряжают в самый отвратительный и грязный передник, какой только можно найти, и размазывают по ее ногтям этот паршивый красный лак; и вся-то она чумазая, неряшливая и скверно пахнет. Вот такие дамочки меня всегда обслуживают.

И я, братцы, не шучу. Так бывает везде, куда бы я ни пришел.

Я велел ей принести порцию виски и бутылку пива, сказав, что еду закажу позже. Но, знаете, она оказалась из этих, прилипчивых. Не отходила от меня, рекомендуя «популярные блюда», «блюда дня» и все такое, да вдобавок тыкала в меню своими проклятыми красными когтями. Я терпел, пока хватало сил, а потом смерил ее презрительным взглядом и велел ей убираться.

— Может, ты не слышала меня, сестренка? — спросил я. — Может, позвать вашего управляющего, чтобы принес мне виски и пива?