После окончания шоу некоторая часть народу валила через дорогу на дискотеку JEST (по-английски это означало «шутка», а русские называли ее попросту Жесть). По вторникам и пятницам там устраивали пенные вечеринки, то есть танцующих в определенный момент заливали пеной. Подростков туда тоже пускали. Машка прошлой ночью явилась оттуда вся мокрая с головы до ног, туфли были испорчены. Впрочем, на «Жесть» ходили дети и помладше Машки, да и народ гораздо постарше Григорьева туда забредал, но существовало одно обязательное условие: мужчина входит туда только с дамой, лишь тогда вход для него бесплатный. Знакомые женщины звали и Григорьева пойти, и он собирался туда в самое ближайшее время, например, завтра.

На следующий день сразу же после завтрака они отправились с Машкой на экскурсию в Анталию. Опросив соседей по автобусу, Григорьев узнал, что гид все-таки продал им путевку в два раза дороже, чем она стоила. Тут это было в порядке вещей.

В целом экскурсия получилась неинтересная. Половину поездки, как это обычно водится, их возили по магазинам и торговым центрам, то есть была сплошная тоска и смертельная скука. Машка всю поездку ныла, настаивала купить ей кальян, даже пыталась прямо в магазине устроить скандал с рыданиями. Григорьев этот напор стойко выдержал. В их роду никто не курил.

Старого города, собственно, за чем в Анталию и ехали, они так и не увидели. Гид Даша стала лопотать что-то невнятное, что, мол, сейчас в связи с выборами туристам не стоит ходить по старому городу. И действительно, вся Анталия была увешана гирляндами флажков. Тогда спрашивается, зачем вообще поехали, почему не предупредили заранее? В центре же города походили минут десять у памятника Ататюрку, поснимали вид со смотровой площадки на крыши старого города и снова поехали в следующий торговый центр. Это был целый бизнес, наводивший на Григорьева тоску. Все продавалось в два-три раза дороже, чем это стоило обычно. В ювелирном магазине Машка замучила и Григорьева и продавца, мерила самые разнообразные золотые украшения и делала вид, что может тут же все сразу и купить. Чтобы она отстала, Григорьев все-таки взял ей цепочку, не очень дорогую, но все равно явно по завышенной цене, и продавец их отпустил из центра с видимым облечением. Местные торговцы утверждают, что турецкое золото особое — сплав с серебром, однако от знатоков Григорьев слышал, что там часто добавляют медь, цинк и свинец, и что продать такое золото уже невозможно, даже ломбарды его не принимают.

Впечатляюще красивым в Анталии, пожалуй, был разве что водопад на краю города, низвергающийся с высокого берега прямо в море. Зрелище оказалось действительно захватывающее, шумное, с радугой, и ведь непосредственно в городах водопады большая редкость.

На этом экскурсия, собственно говоря, и закончилась. Уже на обратной дороге, гид Даша, увидев мрачные лица туристов, извиняющимся голосом сказала: «Мы еще должны заехать в текстильный центр, это по дороге в отель, вы можете даже не выходить из автобуса, я сама схожу отметить карту». Короче, поездка получилась пустой, а день казался потерянным. Обратно снова ехали через туннель счастья, и заскучавший уже на отдыхе Григорьев вдруг решил загадать желание: «Встретить бы хорошую женщину!» Когда приехали в отель, было уже пять часов вечера. Григорьев сразу же побежал играть в волейбол и команде напротив вдруг увидел молодую женщину лет около тридцати, очень хорошо игравшую и накидавшую им с умелых и сильных подач довольно много безответных мячей. У нее были светло-русые волосы и голубые глаза — сочетание всегда бывшее для Григорьева очень привлекательным. В их команде играла тоже приятная девушка, хотя и не столь симпатичная. Григорьев поначалу думал познакомиться с ней: что ж, что не красавица, зато хорошо сложена, а раз не красавица — значит, не будет и привередливой в выборе. После игры, которую Григорьев с командой жестоко продули, он все же направился прямо за светленькой. Та отправилась купаться и, осторожно ступая по камням, вошла в воду, Григорьев бултыхнулся тоже и подплыл к ней. Повод для знакомства уже был. Короче, они познакомились.

Женщину звали Ирина. Теперь нужно было осторожно выяснить, с кем она приехала, одна или с мужем. Маловероятно было, что с мужем. Обручального кольца на пальце не было, играла она да и на пляже находилась одна. В заграничных поездках люди, приехавшие парой, одни обычно не ходят, а красивую женщину одну тем более не отпускают.

Оказалось, когда они приехали два дня назад, свободных комнат в отеле не оказалось, и Ирину с двумя подругами поселили чуть ли не в подсобке: без кондиционера, душа и туалета.

Григорьев с Машкой чуть было не попали в схожую ситуацию в прошлому году в Тунисе: в аэропорту встречающий гид объявил с кислой рожей, что мест в том отеле, куда они должны были ехать, нет, и повезут их, по крайней мере, на одну ночь в другой отель такого же класса. Слышать это было довольно неприятно, однако на улице уже стемнело, все устали, поэтому отправились туда, куда сказали, тем более, что ехать было недалеко. Поначалу как-то не понравилось: ужинали самыми последними и скатерти в ресторане были засвинячены, в номере стояла духота, сейфа не было, телевизор не работал, а в унитазе плавал здоровенный дохлый таракан. Но еда оказалась очень вкусной, включили кондиционер, таракана утопили, выпили в баре и наутро все показалось не так уж и плохо. Они с Машкой остались в этом отеле и не пожалели об этом. На пляже вообще никогда не бывало жарко, поскольку с моря постоянно дул свежий ветер, а по вечерам некоторые женщины даже надевали кофточки. Одно было неудобство: ветром сносило волейбольный мяч, это требовалось учитывать при подаче и приеме. За все время пребывания там безветренным был только один день, и вот тогда действительно навалилась страшная духота: как из печки с открытой дверцей со стороны континента ощущалось знойное дыхание Сахары.

Ирине было лет тридцать или чуть больше. Григорьеву же весной, в марте, исполнилось уже сорок пять лет. Машка считала его очень пожилым человеком.

Вечером Григорьев уже на правах знакомого подсел за столик у бассейна, где располагались Ирина с двумя своими подругами. Познакомился и с ними, выпили, поболтали. Подруг Ирины звали Олеся и Наталья. Олеся была пухленькая невысокая брюнетка лет тридцати, очень бойкая и веселая. Все они были преподавателями одного технического колледжа. Оказалось, в их колледже всех учителей делили на преподавателей предметов, они же «преподы», и мастеров, обучающих непосредственно профессии, они же «мастаки».

Считается, что образование и здравоохранение являются двумя наиболее коррумпированными социальными системами. В их колледже было так, что если студент действительно тупой или ленивый, то они платит, иначе имму зачет никогда не сдать. Да и везде так. Школа славилась тем же. А уж за высшее образование платили практически все. Дочка одной сотрудницы Григорьева в сессию была только тем и занята, что собирала деньги на очередной экзамен, хотя и училась на бюджетном месте. Система там была такая: староста группы собирал деньги и зачетки, относил к преподавателю и приносил уже заполненные с оценками. У других знакомых Григорьева сынишка учился на машиностроительном факультете, как раз в этом году и закончил. Это был самый дешевый факультет, потому что никто машиностроителем быть не хотел, а парню было все равно, где учиться, лишь бы не идти в армию. Он вообще редко ходил в институт, но диплом по специальности «Металлорежущие станки» в конце концов все же получил, так как исправно платил за все экзамены и ни в какие конфликты никогда не вступал. За это его все преподаватели очень любили. Однако в результате по металлорежущим станкам он не знал абсолютно ничего. Впрочем, он и не собирался работать по специальности. Папаша обещался его куда-то пристроить.