Лошадок только жалко - мешков, ящичков, сумок, котомок на крыше и под сиденьями значительно прибавилось, что привело графа Эра'стуар и Айверина в самое благодушное настроение. И это если учесть, что Лерка заставила эту пару мошенников раздать часть награбленного обратно жителям Монта. Не большую часть, конечно. Боюсь, если бы мы вернули всё, у нас на одного призрака стало бы больше - Ая бы точно удар хватил. И так-то он со слезами на глазах следил, как хайта, взяв за шкирку Императора, ходила по самым бедным домам, пострадавшим от лап нарханов, и возвращала деньги.

Барбариска

В подвал влетел запыхавшийся Ричи, он бросился к Зару и торопливо пропищал:

–  Ваше Светлость, ваше задание выполнено. Все ваши вещи доставлены в дом градоправителя. Санк и Уар-рхи ждут нас там. Беркан ТаВирс отправился следить за урсами. Те сразу же покинули город, как только Вы и Ваш брат остановили бунт. Коты увезли связанного Веррана в общей карете*. Второй урс, про которого Вы говорили, тоже был в той повозке, а ещё девка хвостатая и два воина лирра. Беркану удалось договориться с возницей, нанявшись к нему помощником. Как только будет возможность, он передаст нам всю информацию. Чёрный человек просил Вас прибыть в дом градоправителя и привести туда принца. Вот!

Гоблин замер, тяжело дыша и восторженно пожирая глазами Зара. Да уж, Стражи здесь в почете. Правильно Зарчик раньше маскировался, проблем меньше. Стоп! А что там ещё за Чёрный Властелин?

Фраккат улыбнулся мне и мысленно пояснил:

~ Не Властелин, просто человек. Это капитан Секретной Службы, Янкес Инвери, его отправил в Нисколен Правитель Зелёной зоны, чтобы капитан разобрался с заговором. А почему чёрный, сама потом увидишь. Что касается маскировки, как покинем город, буду выглядеть как человек.

Общая карета* - многоместная карета, перевозившая пассажиров и почту.

За окном лил дождь. Хотя лил ещё мягко сказано - сквозь сплошную стену воды ничего не было видно уже в паре метров за окном. Хорошо, что мы успели до начала непогоды укрыться в доме градоправителя Трентира. И сейчас сидели в уютной гостиной, пили чай, болтали и ждали, когда вернётся Чёрный человек.

Капитан Инвери выглядел… даже не знаю, как сказать. Прозвище Чёрный человек ему подходило по всем статьям. Практически всё в его облике было чёрным: длинный плащ, камзол с вышивкой, кожаные брюки, сапоги, даже аккуратная острая бородка и короткие усы. Только слегка прищуренные глаза отливали синевой. Цепкий и колючий взгляд капитана Секретной Службы пронизывает насквозь. Серьёзный и уверенный в себе мужчина привык к беспрекословному подчинению, и вот честно, лично я готова была следовать любым его приказам. Не удивительно, что и гном Санк и гоблины стремглав отправились выполнять какие-то его поручения. Нас с Заром Янкес попросил подождать его здесь и проследить за безопасностью принца, который, свернувшись калачиком, сейчас спал на диванчике, укрытый тёплым пледом. И вот сидим. Ждём. Сам же капитан Секретной Службы подхватил под локоть градоправителя и уволок того на какое-то совещание.

Я отхлебнула из чашки ароматный чай, укусила пышную сдобную булку. М-м-м, хорошо-то как!

–  Зар, - попросила я, дожевав сладкий кусок, - может, расскажешь, как ты оказался там в лесу. Где твои родители?

Юноша откинулся на спинку кресла, грустно вздохнул и ответил:

–  У меня нет родителей, как и у других Стражей.

–  А как же ты родился?

–  Меня создали. Женщин-то у нас нет.

–  Но ведь ты был совсем маленьким. Хочешь сказать, - хмыкнула я, - что какой-то псих тебя создал и выкинул в лес?

–  Не знаю, был ли он психом тот, кто меня создал. Это было так давно. А в тот момент, когда мы с тобой встретились, я проходил перерождение.

–  Перерождение?

–  Это одна из способностей фра-аркатов. Так как наша численность весьма ограничена и не увеличивается, перерождение компенсирует её сокращение. Когда Страж погибает, особое заклинание переносит его сущность в специальный зал, насыщенный магией, где тот возвращается к истоку, то есть становится младенцем. Энергия, сплошным коконом оплетающая зал, способствует быстрому взрослению ребёнка. И в течение нескольких часов фраккат вновь получает полноценное взрослое тело. К сожалению, перерождение возможно лишь при определённых условиях. Иногда заклинание срабатывает неправильно, как в моём случае, и тогда либо возрождение вообще не происходит, либо ребенок оказывается вне зала возрождения абсолютно беспомощным. И тогда малыш погибает. Таким образом, медленно, но неуклонно наша численность уменьшается.

–  Сколько же вас осталось?

–  Двадцать восемь. И если бы не ты, то стало бы двадцать семь.

–  О да!
– с улыбкой воскликнула я.
– Я прям героиня!

Юноша улыбнулся в ответ, но произнёс уже серьёзно:

–  Для меня точно героиня - ты мне жизнь спасла, моя жизненная программа благодаря тебе достроилась, и теперь я способен испытывать эмоции и лучше понимаю другие расы.

Ну что ж, Барбариска, за что боролась, на то и напоролась - мечтала о ребёнке, чтобы сразу постарше был, чтобы проскочить соски-пелёнки, вот и получи, что хотела. Ежели Зар один из двадцати восьми Стражей, которых поставили хранить порядок в Калейдоскопе после Катастрофы, то это получается, что моему "сыночку" больше четырехсот лет. Похоже, джинн, исполняющий желания, взял повышенные обязательства, типа "даешь пятилетку за три года!", и перевыполнил моё желание раз эдак в…

–  Тысячу, - продолжил мою мысль Зар.

–  Ага. Тысячу. Это если мне тридцать, то умножаем… Значит, Зару… тридцать тысяч?!

Я испуганно уставилась на "малыша". Это хорошо, что я сидел, а то бы точно упала.

–  Не всё так страшно, - улыбнулся юноша, крепко и нежно беря мою ладонь в свои.
– Мой возраст ничего не значит. Биологически мне сейчас всего двадцать. Хронологически тридцать тысяч, а, скорее всего, гораздо больше. Информации о точной дате нашего создания не осталось. А так как после создания аркат нас на неопределённый срок ввели в стазис, - тихий вздох, - как отработанный материал, то фактический возраст гораздо меньше. А если учесть, что во время перерождения большая часть личной информации стирается, и каждая новая жизнь начинается почти с чистого листа, то можно считать, что мне всего двадцать.