Румо уже давно учуял и услышал монстра. Он и его сопровождающие спрятались в небольшой пещере и солдаты их не заметили. Астматически хрипя, прошёл врахок мимо них и Румо увидел, что один солдат держит в руке факел, а другой – длинную палку, на которой висела бутылка, которую он раскачивал туда-сюда перед чудовищем. Длинное щупальце летало по воздуху и ощупывало всё в непосредственной близости, хобот врахока был свёрнут и находился прямо под его призрачно светящимся голубым животом. Суставы врахока трещали и скрипели при каждом шаге.

– Для чего им палка и бутылка? – спросил Румо, когда патруль исчез вдали. – Они так управляют чудовищем?

– Врахоки – слепые и глухие. Для них существует лишь то, что они могут почуять или пощупать, – сказал Рибезел. – Алхимикам удалось создать хитроумные ароматы, с помощью которых можно приманивать или усыплять врахоков. Смотря, что тебе нужно. В той бутылке, вероятно, был запах мёртвой свиньи, за которым и шёл врахок. Они, собственно говоря, очень тупые звери. Как и большинство живых существ, ориентирующихся в основном по запахам.

Румо сурово посмотрел на Рибезела:

– Давай! Вперёд! – приказал он.

Прошло несколько часов, пока они добрались до обрыва, откуда начинался спуск к угольным шахтам.

– Тут ничего не видно! – ныл Укобах. – Один неверный шаг и мы погибли!

Даже у Румо закружилась голова, когда он ступил на узкую каменную лестницу без перил, ведущую вдоль каменной стены в чёрную пустоту. Было слишком темно, чтобы видеть водопады угольной воды, но их грохот был хорошо слышен. Снизу поднимался свинцово-серый туман, накрывая всё вокруг подвижным покрывалом.

– Ощупывайте стену, – воскликнул Рибезел. – И будьте внимательны, кое-где нет ступенек. Уже недалеко до канализации.

– Сколько? – спросил Укобах.

– Около одного километра, – ответил Рибезел.

Троица спускалась вниз с огромной осторожностью, прижавшись к стене. Рибезел шёл впереди. Ступени были не только неровными, узкими и небезопасными, они были к тому же влажными и заросшими скользким мхом. Чем глубже они спускались, тем громче шумели водопады угольной воды, и тем плотнее становилась водяная пыль.

Они увидели водопады только когда находились от них не дальше десяти метров: три чернильно-чёрных потока, бьющих из скалы под ними и улетающих вниз, где их проглатывал тёмно-серый туман. Румо ещё плотнее прижался к стене.

– А где входы? – заревел Укобах. – Где эта проклятая канализация?

– Там, впереди! – закричал в ответ Рибезел. – Совсем рядом.

Им пришлось спуститься ещё на несколько ступеней вниз, и они оказались перед воротами, встроенными прямо в скале.

– Канализация! – гордо крикнул Рибезел, как будто он привёл их в свои владения. Из ворот исходил запах, который по отвратительности мог бы спокойно соперничать с запахом врахоков.

Румо, Укобах и Рибезел стояли в мелком ручье с угольно-чёрной водой, слегка освещаемые красным светом светящейся медузы, находящейся в стеклянном сосуде, прикреплённом к стене тоннеля.

– Медузный факел, – объяснил Рибезел. – Они везде висят. Их засовывают в питательную жидкость, и потом они светятся, пока не умрут. Вот это я называю прогресс. В моё время тут было абсолютно темно. И мы должны были прикреплять свечи на шлемы. А если на неё попадала хоть капля воды, то опять становилось темно.

Он осмотрелся.

– Нам нужно в ту сторону, – сказал он и показал налево. – Оттуда мы выйдем в центральную канализацию.

Рибезел пошёл вперёд, Румо и Укобах последовали за ним.

– Что тут так воняет? – спросил Укобах.

Рибезел указал на тёмную воду.

– Здесь внизу копоть окрашивает воду, но в верхней канализации это…ну, вы понимаете…

Укобах невольно вынул ногу из воды.

Рибезел серьёзно кивнул:

– Мы должны быть очень осторожны. Большинство живых существ здесь, внизу, находятся на уровне, соответствующем их окружению, если вы понимаете, что я имею ввиду.

– Какие живые существа? – спросил Укобах.

– Калоеды, например. Сажевые змеи. Октоподы. Гигантские уховёртки. Четырёхрукие…

– Кто такой калоед? – закричал Укобах.

– Это большое волосатое животное с шестью ногами.

Укобах передёрнулся:

– И ты имеешь в виду, он пожирает….

– Именно. И не только это, – ответил Рибезел. – Можно себе представить, что существо, вынужденное питаться калом, всё остальное считает деликатесом.

– Отвратительно! – возмутился Укобах.