– Если ты готов, то и мы готовы.

– Лодка находится в правильном положении.

– Что мы должны делать?

– Видишь точки подключения, Смайк? Видишь их? Мы установили смотровую мембрану на максимальное увеличение.

– Да, я вижу их, – сказал Смайк.

В мускульных тканях сердца находилось шесть странных наростов и углублений. Но всё здесь внутри состояло из странных наростов и углублений. Он не мог понять, что особенного было именно в этих шести.

– Это – амалориканский адапс, – сказала несуществующая крошка номер один. – Он отвечает за ауратистскую циркуляцию электричества в сердце.

– Это – галлюцигенский синант, – сказала несуществующая крошка номер два. – Симпатический ствол автономной нервной системы, проводящий симпатические вибрации галлюцигентского ключа.

– Это – опабиниатская мембрана, – сказала несуществующая крошка номер три. – Только через неё могу проникнуть стимуляции опабиниатских щипцов.

– Это – йохоянский холмик, – сказала несуществующая крошка номер один. – Он пассивно-активно реагирует на раздражения йохоянским жгутиком, выравнивая ритм сердца.

– Это – айсхеаианистский эпиксель, – сказала несуществующая крошка номер два. – Это эпицентрический микроцентр аорты, коронарно выравнивающий симпатические вибрации.

– Это – одонтагрифский зев, – сказала несуществующая крошка номер три. – Ещё не совсем ясно, что именно одонтагрифский сосальщик там делает, но бесспорно что-то положительное.

– Всё ясно, Смайк?

– Да, – сказал Смайк. – Теперь я в курсе.

– Тогда выводи инструменты, – приказала несуществующая крошка номер один.

– Мурррр… – замурлыкал Смайк.- Муррррррррррр…

Румо просто впрыгнул. Он не стал долго раздумывать куда прыгать, так как в теле генерала не было ни одного подходящего для этого места. Он крепко вцепился в генерала там, где недавно у него распахнулись два серебряных крыла. Отсюда он хорошо видел внутренности генерала. Внутри было спрятано ещё больше оружия, ещё больше тикающего и клацающего металла. Но чего-то похожего на сердце или на мозг он не видел.

Генерал Тиктак попытался схватить Румо своими стальными лапами, хотел сбросить его с тела, как назойливое насекомое, но его руки были так сконструированы, что хоть он и мог их достаточно далеко выдвигать, но некоторые части тела были ему либо едва доступны, либо вообще недоступны. Всё в нём было предназначено для нападения, а не для защиты. А то, что кто-то мог быть таким сумасшедшим, чтобы запрыгнуть на генерала, об этом никто даже и не подумал, даже сам генерал Тиктак.

Остальные вольпертингеры смело метали в генерала копья, ножи и топоры, но ничего более серьёзного они не могли предпринять, так как сами постоянно пытались увернуться от оружия и выстрелов Тиктака. Из своей пращи Олегу удалось нанести сильнейший удар в голову медного парня, но ничего, кроме глухого, похожего на колокольный, звона не последовало.

– Забирайся к нему вовнутрь, – крикнул Львиный зев. – Тебе не остаётся ничего другого, если ты хочешь найти его сердце. Внутри также будет безопаснее.

Румо протиснулся между двумя металлическими стержнями и оказался в туловище металлического воина. Тиканье и звяканье, жужжание шестерёнок, ритмичный стук поршней и пощёлкивание алхимических батареек были такими громкими, что практически заглушали все звуки, доносящиеся снаружи. Всё стучало и щёлкало с секундным тактом – так должно быть выглядел каждый часовой механизм изнутри. На самом деле тут спрятано сердце? Неужели стольким хитроумным механизмам нужен органический мотор? Румо пробирался дальше. Всё вокруг него находилось в движении, ездило вперёд и назад. Он должен был быть очень осторожным, чтобы его руки не попали между двумя крутящимися шестерёнками или не наткнулись на острую пружину. Всё было гладким, отполированным, смазанным машинным маслом, из-за чего было почти невозможно найти подходящее место для ног или рук.

– Нравиться тебе ‹тик›внутри? – проревел голос генерала Тиктака. Внутри он звучал ещё глуше и искусственнее. – Нравиться тебе ‹так›внутри меня, вольпертингер?

Румо не отвечал.

– Располагайся ‹тик›удобнее! – крикнул Тиктак. – Будь как ‹так›дома! А я закрою двери, чтобы тебя никто ‹тик›не побеспокоил!

Где-то что-то заскрипело, колёсики и поршни задвигались быстрее и Румо услышал музыку, которую он уже слышал, когда генерал вырос в два раза. Но в этот раз она звучала ещё неблагозвучнее, так как играла задом наперёд. Вокруг во всём теле Тиктака части его доспехов становились на свои места, отверстия и дверцы закрывались, металл наезжал на металл. Поршни и стержни, на которых балансировал Румо и за которые он пытался держаться, постоянно двигались, поднимались и опускались. Внутри генерала становилось темнее.

– Он закрывается!– закричал Львиный зев. – Мы должны уходить. Быстрее!

Со всех сторон выехало оружие – острейшие клинки, пилы, топоры и копья, стрелы и ножи. Некоторые выскочили с огромной скоростью, некоторые выдвигались очень медленно, справа, слева, сверху, снизу, сзади и спереди. Один топор пролетел прямо перед носом Румо и его лезвие срезало клок шерсти с руки Румо. Один длинный, двусторонний клинок меча пролетел между ног Румо. Ему приходилось без остановки пригибаться, уворачиваться или поднимать ноги, что бы не стать обезглавленным, продырявленным или искалеченным. Одновременно с этим он пытался пробраться к отверстию, но как только он ухватился за металлические прутья, сквозь которые он ранее протиснулся в тело генерала, два серебряных крыла захлопнулись. Стало темно и тихо, только тонкие лучи света пробивались сквозь щели доспехов. Раздался колокольный звон, как звон часов отбивающих полдень.