Песчанин стоял посреди комнаты перед десятью мужчинами. Осмотрев последнего, он подошел к столу и, присев на угол, закурил папиросу. Отсюда он продолжал молча смотреть на стоявших перед ним. Кто-то из философов сказал, что первые впечатления о человеке зачастую оказываются самыми верными. Именно это сейчас и происходило: Песчанин пытался осмыслить свои первые впечатления.

Чуть в стороне стоял человек, который привел их сюда. Это был Варлам.

После памятного разговора Варлам три дня беспробудно пил и кутил, не помня себя. Впрочем, нужно отдать ему должное, языком он не болтал, хотя вся воровская общественность пребывала в недоумении. Уже было известно о том, что купец получил обратно свою жену, известно было и то, что его обидчиков примерно наказали, закопав в землю всех до последнего члена банды. Но вот кто это сумел сделать, оставалось неизвестным.

Пытались подкатить к Варламу, интересуясь по поводу его фарта, благодаря которому он так широко гуляет, а гулял он и впрямь широко, угощая всех встречных-поперечных, притащив на свое гульбище чуть не всех владивостокских шлюх, щедро оплачивая их услуги. Однако о своем фарте он предпочел промолчать.

Выводы напрашивались сами собой, но как вор все это провернул, оставалось непонятным, выведать у него самого так ничего и не удалось. Вот только его ватажникам это не понравилось, так как если это и впрямь провернул их бугор, то они в этом не участвовали, а стало быть, не имели с того ни полушки. О том же, что сами отмахивались только от самой мысли, чтобы пощипать обнаглевших, но вооруженных до зубов хунхузов, теперь они предпочитали не вспоминать. А вот затаить обиду на Варлама – это легко. Так же легко у них получалось и гулять за его счет, не гнушаясь и шлюхами, щедро оплачиваемыми бугром.

Наконец, вынырнув из пьяного угара, он вдруг обнаружил, что от десяти тысяч его доли осталось только пять: где, когда, а главное – как? – он сумел пропить за три дня ПЯТЬ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ, Варлам не представлял. Огромные деньги просто протекли, как вода сквозь пальцы, и попросту растворились.

После этого он по новой взвесил слова Антона и пришел к выводу, что вернуться к этой жизни он всегда успеет, а попытаться вырваться из этого не слишком-то и комфортного для него образа жизни никогда не помешает.

Казалось бы, вот он, шанс, огромные деньги по нынешним временам – чем не возможность начать новую жизнь, – но, как оказалось, этого было недостаточно. Оказывается, для того чтобы вырваться из того круга, в котором он пребывал, ему нужен был проводник, тот, кто указал бы путь, а главное – сумел бы удержать его, если бы он решил с него свернуть. Нелегко далось ему это решение, ох, нелегко, но отвращение к такой жизни, вдруг проснувшееся в нем, было так велико, что он все же перешагнул через себя. Эти трое, словно не от мира сего, пугали и вместе с тем дарили уверенность в том, что быть рядом с ними куда полезнее.

Придя к Песчанину, он заявил, что согласен попытаться изменить свою жизнь, если Антон Сергеевич еще не передумал насчет своего предложения.

– Варлам, а ты хорошо подумал? Я ведь ни слова не соврал про холод и голод. Все это непременно будет.

– Верю. Но также верю и тому, что сколько веревочке ни виться… Сахалин-то… Там тоже и холод и голод, вот только света в окошке нет. Вы не подумайте, оно, конечно, от меня сейчас как от пивной бочки несет, и голова раскалывается, да только я ведь все время думал о ваших словах. Пил, угощал, смотрел вокруг и понимал, что не мое это. Не нравится мне все это. А когда увидел, сколько сумел прокутить за три дня, то окончательно понял, что дураку и железный хрен ненадолго. В общем, если вы мне не соврали, то я ваш, с потрохами.

Вот тогда-то он и получил новое задание, а именно – подобрать десяток человек из своей среды, которые так же, как и он сам, захотели бы изменить свою судьбу, на тех же условиях, что и Варлам. Но только эти люди не должны были быть деловыми и не должны были иметь увечий.

– Что же, парни, вы мне подходите, – в очередной раз пыхнув папиросой, произнес Антон, вот только не было в его действиях и жестах ни тени пренебрежения к стоящим перед ним. – Вы отправитесь на одну заимку, где вот этот человек будет выбивать из вас всякую дурь. – Песчанин кивнул в сторону Гаврилова. – И помни, Семен, если к исходу у тебя не останется ни одного человека, то ничего страшного: просто мы подобрали не тех людей. А сейчас подождите за дверью.

Все, в том числе и Варлам, вышли в коридор, а Гаврилов тут же набросился на Антона:

– Командир, мы так не договаривались. На кой черт ты вешаешь на меня этих парней? И что я должен с ними делать?

– Опять ты за свое, Гризли. Да не переживай ты так, не вручаю я тебе в руки их жизни. Все очень просто. К тебе прибыли новобранцы, и тебе предстоит провести для них курс молодого бойца по усиленной программе. Это-то тебе знакомо как никому другому. Ты должен будешь убить в них весь гонор и сделать послушными твоей воле. На все у тебя времени до весны, но к весне у нас должен быть сформирован десяток стойких, умелых и, главное, преданных бойцов. Собственно, я это и затеваю только для того, чтобы заполучить десяток преданных парней, а если благодаря тебе они вдруг станут уважать самих себя, это уже многого стоит.