Едва успев вырваться из объятий этого дурака, она обнаружила, что ее зажали леди Фалис из Стокворта с мужем, сиром Балманом Бирчем. — Моя леди-мать шлет вам свои соболезнования, ваше величество. — Пробубнила Фалис. — Лоллис вот-вот готова родить, поэтому она не решилась ее покинуть. Она уверена, что вы ее простите, и просила просить вас… моя матушка ценила вашего отца выше прочих людей. Ее пожеланием было, если у моей сестры будет мальчик, назвать его Тайвин… если вам будет угодно.

Серсея уставилась на нее, закипая от гнева: — Твоя безмозглая сестра дала себя изнасиловать едва ли не половине Королевской Гавани, и Танда решила назвать ублюдка в честь моего лорда-отца? Думаю, не стоит.

Фалис отшатнулась словно от пощечины, но ее муж только дернул себя за пушистый светлый ус. — О том же и я предупреждал леди Танду. Нам нужно будет найти, э… более подходящее имя для бастарда Лоллис. Даю слово.

— Я проверю. — Серсея повернулась к ним боком и пошла дальше. Она заметила, что Томмен попал в объятья Маргери Тиррел и ее бабули. Королева Шипов была такой маленькой, что Серсея сперва приняла ее за другого ребенка. Она не успела спасти сына от роз потому, что ее оттеснили лицом к лицу с ее дядей. Когда королева напомнила ему о намеченной позднее встрече, сир Киван вяло кивнул в ответ и постарался ретироваться. Но Лансель задержался. Он представлял собой наглядный образ человека, стоящего одной ногой в могиле. — «Вот только — выбирается он из нее или наоборот?»

Серсея заставила себя выдавить улыбку. — Рада видеть, Лансель, что ты окреп. Доклады мейстера Баллабара были очень тревожными. Мы беспокоились за твою жизнь. Но я думала, что ты на полпути в Дарри, чтобы принять управление над своим поместьем. — Ее отец после битвы на Черноводной сделал Ланселя лордом и знаменосцем своего брата Кивана.

— Не успел. В моем замке пока царит беззаконие. — Голос ее кузена был подстать его усам. Таким же тонким. Несмотря на то, что его волосы побелели, усы сохранили песочный оттенок. Пока мальчик находился в ней, старательно пыжась, Серсея часто смотрела вверх на них. — «Они похожи на грязь над губой». — Она несколько раз в шутку, послюнявив палец, пыталась их оттереть. — Отец говорит, речным землям требуется твердая рука.

«Жаль, что они теперь твои», — хотела ответить она, вместо этого она улыбнулась. — И ты к тому же женишься.

На лице юного рыцаря промелькнуло угрюмое выражение. — Девчонка Фреев и к тому же не по моему выбору. Она даже уже не девица. Вдова, из рода Дарри. Мой отец утверждает, что это поможет мне с крестьянами, но все мои крестьяне мертвы. — Он прикоснулся к ее руке. — Это ужасно, Серсея. Вашему Величеству известно, как я люблю…

— Род Ланнистеров. — Закончила она за него. — В этом никто не сомневается, Лансель. Пусть твоя жена даст тебе крепких сыновей. — «Хотя, лучше бы моему лорду-отцу было не затевать брачные союзы самостоятельно». — Я уверена, что в Дарри ты совершишь много славных рыцарских подвигов.

Лансель кивнул, с очевидным разочарованием. — Когда я был при смерти, отец позвал Верховного септона, чтобы вознести за меня молитву. Он — хороший человек. — Глаза ее кузена стали влажными и заблестели. Такие детские на лице старика. — Он сказал, что Матерь сохранила меня для чего-то важного, чтобы я мог смыть свои грехи.

Серсее стало интересно, как он собирается смывать их общий грех. — «Посвящение его в рыцари было большой ошибкой, а спать с ним — еще большей». — Лансель был слаб как камыш, а ей отнюдь не нравилось вновь обретенное благочестие. Он был так уморителен, тужась изобразить из себя Джейме. — «Что этот мямля рассказал септону? И что он поведает малышке Фреев, когда они останутся наедине в темноте?» — Если он станет хвастать своими победами в постели Серсеи, что ж, она это переживет. Мужчины часто врут о своих постельных победах. Она бы легко опровергла его слова, сославшись на то, что мальчик хвастает, ошеломленный ее красотой. — «Но если он запоет о Роберте и вине, тогда…» — Грехи лучше всего замаливать молитвами. — Наставительно заявила ему Серсея. — И лучше про себя. — Она ушла, оставив его поразмышлять над ее словами, и тут же столкнулась с семейством Тиреллов.

Маргери обняла ее словно они сестры, что королеве показалось слишком самонадеянным, но сейчас было не подходящее место чтобы ее одергивать. Леди Элери с кузинами остановились на поцелуе пальцев. Беременная леди Грэйсфорд, тоже попросила королеву позволить назвать ребенка Тайвином, если у нее будет мальчик, и Ланной в случае девочки. — «Еще одна?» — Она едва не зарычала вслух. — «Королевство лопнет от обилия Тайвинов». — Она дала свое согласие, максимально любезно насколько смогла, изобразив на лице радость.

Но по-настоящему ее обрадовала леди Мерривезер: — Ваше величество, — обратилась к ней она в своей обычной томной манере. — Я отправила весточку за Узкое море моим друзьям, с просьбой схватить Беса при первой же возможности, едва он покажет свое уродливое лицо в Вольных городах.

— У вас так много друзей за морем?

— В Мире, много. В Лисе тоже, и в Тироше. И все могущественные люди.

Серсея готова была в это поверить. Женщина из Мира была слишком красива: длинноногая, пышногрудая, с гладкой кожей оливкового оттенка, с пухлыми губками и огромными темными глазами, а ее пышные черные волосы почти всегда выглядели так, будто она только что из постели. — «От нее даже пахнет грехом, как от экзотического лотоса». — Лорд Мерривезер и я хотим одного — служить Вашему величеству и королю. — Промурлыкала женщина с многозначительным взглядом, который казался не менее беременным, чем леди Грэйсфорд.

«Она — амбициозна, а ее муж горд, но беден». — Нам обязательно нужно побеседовать вновь, миледи. Таена, не так ли? Вы очень любезны. Я верю, мы можем стать большими подругами.

Потом на нее насел лорд Хайгардена.

Мейс Тирелл был старше Серсеи не больше чем на десять лет, но она воспринимала его как ровесника отцу, а не себе. Он не был таким высоким, как лорд Тайвин, но тем не менее, был огромным, с мощной грудной клеткой и с еще большим пузом. Его волосы имели каштановый оттенок, но в его бороде было много седых волос. И у него всегда было красное лицо. — Лорд Тайвин был великим человеком, необыкновенным человеком. — Громогласно объявил он, поцеловав ее в обе щеки. — Боюсь, нам никогда больше не увидеть никого равного ему.