Он оставил ее в покоях за игровым столом с принцем Тристаном, где они по очереди передвигали квадратные фишки из нефрита, сердолика и ляпис-лазури. Пухлые губки сосредоточенной на игре Мирцеллы были слегка приоткрыты, а зеленые глаза прищурены. Игра называлась «цивасса». Ее привезли в Деревянный город на торговой галере из Волантиса, а беспризорники разнесли ее вверх и вниз по течению Зеленокровой. От нее сходил с ума весь дорнийский двор.

Сира Ариса она просто бесила. В игре было десяток разных кусочков, у каждого были свои характеристики и возможности, а игровое поле могло меняться от игры к игре, в зависимости от того, как игроки выстроят клетки своего дома. Принц Тристан сразу же понял правила, а Мирцеллу обучили, чтобы она могла с ним играть. Ей было не полных одиннадцать, ее суженному — тринадцать, и все равно с недавних пор она стала выигрывать все чаще. Но похоже, Тристана это мало волновало. Эти два ребенка не могли выглядеть более разными: он с кожей оливкового оттенка и прямыми темными волосами, и она с молочно-белой кожей и копной золотистых кудрей. Свет и тьма, как королева Серсея и король Роберт. Он молился, чтобы Мирцелла нашла со своим дорнийцем больше счастья, чем было у ее матери с лордом Штормового предела.

Ему было не легко ее оставить, хотя в замке она, по всей видимости, в полной безопасности. В Башне Солнца в ее покои ведет только две двери, и сир Арис приставил к каждой по двое верных людей. Это были гвардейцы Ланнистеров — люди, которых он привел с собой из Королевской гавани, проверенные в бою, крепкие и верные до самых костей. С Мирцеллой остались ее горничные и септа Иглантина, а принца Тристана охраняет его собственный телохранитель сир Гаскойн из Зеленокровой. — «Никто ее не обидит», — твердил он себе, — «а завтра мы будем в безопасности».

Ему пообещал принц Доран. Хотя Арис был потрясен, увидев, насколько старым и немощным выглядел дорнийский принц, он не сомневался в его обещании.

— Прошу прощения за то, что не смог увидеться с вами раньше или встретить принцессу Мирцеллу, — извинился Мартелл, когда Ариса пригласили в его апартаменты. — Но я уверен, сир, что моя дочь Арианна сделала все возможное чтобы вы чувствовали себя в Дорне уютно.

— Так и есть, мой принц. — Ответил он, и взмолился, чтобы его не выдал румянец.

— Наша земля жестока и бедна урожаем, но не лишена красоты. Печально, что вы не видели в Дорне ничего, кроме Солнечного копья, но боюсь, что ни вы, ни ваша принцесса не смогут находиться вне стен в безопасности. У нас — дорнийцев, кровь горячая. Мы быстро загораемся гневом и долго прощаем. Я бы и рад вам сообщить, что у нас только Песчаные Змейки желают войны, но не стану лгать, сир. Вы слышали, народ на улицах призывает меня созвать войска. И боюсь, половина моих лордов с ними согласна.

— А вы, мой принц? — Осмелился спросить рыцарь.

— Моя мать когда-то давным-давно меня учила, что войны, которые не возможно выиграть, начинают только безумцы. — Если прямота вопроса и оскорбила его, то принц Доран отлично это скрыл. — Но этот мир чрезвычайно хрупок… так же, как и ваша принцесса.

— Только чудовище способно причинить вред маленькой девочке.

— У моей сестры Элии доже была маленькая дочка. Ее имя было Рейенис. И она тоже была принцессой. — Принц вздохнул. — Тот, кто вонзит в принцессу Мирцеллу нож, не желает зла ей лично, как и сир Амори Лорх, когда убивал Рейенис, если это и в самом деле был он. Они всего лишь пытаются меня подтолкнуть. А если Мирцеллу убиют в Дорне под моим покровительством, кто поверит в мою непричастность?

— Пока я жив, никто не сможет навредить Мирцелле.

— Благородные слова. — сказал Доран Мартелл с легкой улыбкой. — Но вы всего лишь человек, сир. Я надеялся, что заключение моих упрямых племянниц сможет успокоить волны, но все, чего мы добились, это загнали рыбу обратно в камыши. Каждую ночь я слышу, как они перешептываются и точат свои ножи.

«Он боится», — только сейчас понял сир Арис. — «Смотри, его руки дрожат. Принц Дорна в ужасе». — У него не было слов.

— Извините сир, — продолжил принц Доран. — Я немощен и слаб, а иногда… Солнечное копье утомляет меня. Своим шумом, грязью и вонью. Как только позволят мне мои обязанности, я хочу вернуться в Водные Сады. И я хочу взять с собой так же принцессу Мирцеллу. — И прежде, чем рыцарь успел вставить хоть слово возражения, принц поднял свою руку с распухшими, красными пальцами. — Вам тоже следует уехать. Вместе с ее септой, горничными и стражей. У Солнечного копья крепкие стены, но за ними находится город теней. В замок каждый день заходят и выходят сотни людей. Но Сады — это мой рай. Принц Марон создал их в дар своей таргариенской невесте, чтобы отметить соединение Дорна и Железного трона. Осенью там особенно приятно… тепло днем, прохладно ночью, соленый морской бриз, фонтаны и бассейны. Там есть и другие дети, мальчики-девочки из прекрасных и благородных семей. Мирцелла легко найдет себе друзей своего возраста для игр. Она не будет скучать в одиночестве.

— Как прикажете. — Слова принца громом звенели в его голове. — «Там она будет в безопасности». — Только почему Доран Мартелл предупредил его не писать в Королевскую гавань о своем отъезде? — «Безопасность Мирцеллы будет прочнее, если никто не будет знать, где она». — Сир Арис был с этим согласен, но разве у него был выбор? Он был рыцарем Королевской гвардии, но он один, как верно заметил принц.

Переулок внезапно вывел его в залитый лунным светом двор. Она писала: — «Иди мимо лавки свечника в ворота, через короткий пролет внешней лестницы». — Он толкнул ворота и поднялся по истертым ступеням к неприметной двери. — «Нужно стучать?». — Вместо этого он толкнул дверь и обнаружил просторную темную комнату с низким потолком, освещенную неровным светом всего пары благовонных свечей, помещенных в нишах толстых глинобитных стен. Он разглядел под ногами расшитый мирийский ковер, на стенах гобелены, и кровать.

— Миледи? — позвал он. — Где вы?

— Здесь. — Она вышла из тени за дверью.

Вокруг ее правого предплечья извивалась витиевато украшенная змейка. Ее медные и золотые чешуйки переливались в такт ее движениям. Это все, что было на ней надето.

«Нет», — Хотел, было сказать он. — «Я пришел чтобы сказать тебе, что мне придется уехать». — Но когда он увидел ее при свете свечей, он утратил дар речи. Его рот пересох как дорнийская пустыня. Он молча стоял, впитывая великолепие ее тела, впадинку на шее, ее круглые зрелые груди с большими темными сосками, сочные изгибы живота и бедер. В следующий миг он уже обнимал ее, а она стягивала с него одежду. Когда она добралась до его нижней туники, то схватила ее и разорвала от плеч до пупа, но Ариса сейчас это мало волновало. Под его пальцами была ее гладкая кожа, теплая как прожаренный под дорнийским солнцем песок. Он поднял ее голову и нащупал ртом губы. Под его натиском они открылись, и его ладони ощутили вес грудей. Проведя пальцами по ее соскам, он почувствовал как они отвердели. От ее волос, черных и пышных, пахло орхидеями — темный и землистый запах, от которого его желание стало почти невыносимым.