унылой действительности — порой даже принося в жертву художественную составляющую.

У части особо упертых (читай — недалеких) людей, считающих себя рок-музыкантами, эта уверенность сохранилась до сих пор.

Собственно, музыка вытесняется, как и было прежде, политическими заявлениями — даже не «незрелыми», а какими-то детскосадовскими, их и политическими-то назвать трудно — детский лепет из уст лысеющих, седых, морщинистых мужиков. Смотреть на это просто больно. Рок в их понимании — бесконечная борьба, «борьба жизни с черт знает чем», как спел Гребенщиков когда-то.

А уж если и вспоминать, кто был наиболее притесняем, гоним и нелюбим властями — так это как раз вся компания, сгруппировавшаяся вокруг «Аквариума». Майк всегда был с ними близок — может быть, потому, что просто дружил с Борисом, а может быть, и из-за того, что вокруг «Аквариума» собирались наиболее вменяемые люди из всей музыкальной среды того времени.

Москва — и не просто Москва, а светская, блестящая, широкая и разудалая — и попала в резонанс с Майком, и уверила его в том, что его направление — единственно правильное.

Рок-н-ролл — это веселье, это шик, это гусарство, это деньги — и чем их больше, тем лучше. Деньги — один из главных стимулов и составляющих рок-н-ролла, без денег рок-н-ролл чахнет, становится занудным и монотонным, он начинает жаловаться и скулить, начинает просить, а в патологических случаях — требовать. Чего? Да все тех же денег — в разных формах.

Все эти стенания и декларации о том, что «нас не признают», нас «зажимают», «нам не дают радио- и телеэфир», — все это имеет очень простую подоплеку.

Вчерашний приятель-собутыльник, с которым какой-нибудь «рокер» вместе попадал в вытрезвитель, сегодня ездит на крутой машине, держит дома пять гитар и в студии — еще восемь, не вылезает из международных туров, обедает в дорогих ресторанах и ездит в Москву только в купе класса «люкс» — ну не гад ли он? Не подонок ли? Ведь сидящий на засранной кухне рокер пишет песни не хуже, играет в десять раз лучше и в голове у него мыслей больше, чем у успешного выскочки, — так почему же такая несправедливость? Вывод один — разбогатевший музыкант продался.

Вот еще тоже таинственное слово. «Продался». Кому? За сколько? Каким манером?

Так говорили про Макаревича, когда «Машина Времени» стала официально играть на стадионах, когда она перешла в статус «профессионалов» и стала легально получать за свои концерты деньги.

Для части публики Макаревич тут же перестал быть «своим», «честным рокером» и был вычеркнут из само-писных списков. Почему? Ведь он с самого начала и до сих пор играл и играет ту же самую музыку, которая с годами становится только лучше…

Ответ прост — потому что он стал богатым человеком.

С точки зрения «русских рокеров», рокер богатым быть не может. Потому что он против и не продается.

«Русские рокеры» забывают лишь о том, что эти «рокеры» не продаются только по одной причине — их никто не покупает, они никому не нужны, кроме сотни-другой таких же лузеров, как они сами.

Майк не был идиотом, он все это прекрасно знал и чувствовал. Но в Москве у Липницкого он увидел, что рок-н-ролл в его истинном виде — глэм, трах и шик — возможен в России. Что это не мечты, что нужно просто работать, играть, не погружаться в унылое смрадное болото «протеста» — и рок-н-ролл будет. И его будет чем дальше, тем больше.

Майк приезжал в Москву со своей дешевой черной акустической гитарой в тряпичном чехле. У него никогда, до самой смерти, не будет приличного инструмента, Майк всегда будет играть на полусамоделках или японских дешевых серийных гитарах. Но ему и не нужно было инструмента за пять тысяч долларов. Майк был чрезвычайно артистичен — при всей его малоподвижности и неуклюжести. Он умудрялся выглядеть респектабельно даже в самой дешевой и нелепой одежде. Ни у кого не возникало вопросов, кто перед ним. Ясно было, что Майк — рок-звезда. Это было у него внутри — это была его суть, стержень, который держал его, и броня, которой он защищался от всего мира.

В дискографии Майка есть альбом «Blues de Moscou». Это она из самых потрясающих его записей и одна из лучших концертных записей в России вообще — при всем обилии «настоящих» концертных альбомов великого множества русских групп, которые лежат сейчас на магазинных полках.

Это запись концерта «Зоопарка» в большом киноконцертном зале «Москворечье», собственно единственного серьезного «электрического» концерта «Зоопарка» в полном составе и на приличной аппаратуре (устроители попросили аппарат у «Машины Времени», и «Машина» аппарат дала). Присутствовал в зале и Андерй Макаревич — ему выступление Майка не понравилось, но вскоре он резко переменил свое мнение, подружился с Майком и, хотя виделись они достаточно редко, отзывался о Майке в превосходных эпитетах.