— Бегите!

Солдаты, находившиеся внутри здания, стали палить по заговорщикам.

— Отходим! — приказал своим бойцам Энрике.

Гвардейцы, высыпавшие из карет, тоже откры¬ли огонь. До слуха Энрике донесся зычный голос Августо, отдававшего команды подчиненным.

— Хватайте старуху! — кричал Августо

— Возьмите ее живьем!

В начавшейся перестрелке Асунсьон потеряла из виду Катриэля и оттого металась под пулями, не желая уходить с места боя без сына.

— Сынок, спасайся! — кричала она по-индейски, пока Энрике на скаку не подхватил ее и не усадил на лошадь.

В тот же момент пуля гвардейца настигла Асунсьон. Тело ее безжизненно повисло на руках у Энрике.

— Проклятье! Пешими нам их не догнать, выругался Августо. — А эта старая ведьма — индианка. Она что-то кричала по-индейски.

— Больше она уже ничего не сможет крикнуть, — сказал гвардеец, чей выстрел оказался прицельным.

Повстанцы тем временем собрались в условленном месте, под густыми ивами, и Катриэль бросился к раненой Мисс Паркер.

— Катриэль… Живой… — еле слышно вымолвила Асунсьон.

— Айлен! — воскликнул ошеломленный Катриэль. — Я спасу тебя! Ты только потерпи немного…

— Вы ранены? — спросил Асурдуй Энрике.

— Да. Но я предпочел бы умереть, — с горе¬чью ответил тот, не объясняя причины своего мрачного настроения.

Рана Энрике оказалась неопасной — пуля лишь слегка задела плечо.

Перевязывая мужа, Росаура не удержалась от вопроса:

— Там был Августо?

— Да.

— Это он тебя ранил?!

— Вполне возможно, — глухо произнес Энрике.

Августо же горько переживал провал операции. Встретив его в приемной губернатора, Гонсало спросил, отчего он такой мрачный. Августо, зная, что Линчу можно доверять, рассказал о сегодняшним происшествии.

— Они явно знали, что губернатора там не будет. И напали только затем, чтоб освободить краснокожую старуху.

— Краснокожую старуху?! — изумился Гонсало. — Вы ее хорошо рассмотрели?

— Нет. Но она кричала что-то на своем языке. Потом одному из солдат удалось ее подстрелить.

— Насмерть?

— Не знаю, — ответил Августо. — Но в любом случае она долго не протянет.

Чутье подсказало Гонсало, что этой «краснокожей старухой» могла быть только Асунсьон. Вряд ли найдется какая-нибудь индианка, которая будет участвовать в правительственном заговоре, да еще вместе с белыми!

Своими подозрениями он поделился с Викторией, но та сразу же сказала, что это абсурд.

— Нет, я уверен, — возразил Гонсало, — и могу это доказать. Ты будешь свидетелем. Если она ранена, пусть попробует объяснить, где она попала под пули.

— На меня не рассчитывай, — твердо молвила Виктория.

— Но я все равно поеду туда с гвардейцами и генералом, — заявил Гонсало. — Уверяю тебя: уже сегодня мы избавимся от Асунсьон, и от ее краснокожего сыночка.

— Нет, я не могу тебе этого позволить, — повторила Виктория. — Ты заблуждаешься относительно Асунсьон и можешь сам опозориться.

Ей, однако, не удалось убедить Гонсало, и, когда он поехал за гвардейцами, Виктория все рассказала Марии. К дому Асунсьон сестры прибыли одновременно с Гонсало, генералом и несколькими гвардейцами.

Асунсьон к тому времени уже успела продиктовать мисс Паркер текст завещания, назвав своим единственным наследником Катриэля.

— Пусть доктор Асурдуй заверит его и… огласит.

— Перестань, Асунсьон, — со слезами на глазах молвила мисс Паркер. — Ты будешь жить! Это я во всем виновата…

— Нет, Элеонора, мои силы на исходе, — возразила Асунсьон. — Не вини себя. Позови Катриэля, я хочу побыть с ним…

Но в этот момент раздался громкий стук в дверь, и Браулио сказал, что там — гвардейцы.

— Я их встречу, а вы, мисс Паркер, присмотрите за мамой, — распорядился Катриэль.

Буквально ворвавшись в дом, Гонсало заявил, что Асунсьон не только предала интересы Родины, но и опорочила честный род Оласаблей, поэтому должна немедленно предстать перед судом.