— Ну что вы? Я ведь уже не мальчик. Когда то это должно было случиться.

— Да, все так, — молвил Энрике, стараясь прийти в себя. — Это дочь Гонсало Линча?

— Ты с ним знаком? — обрадовался Августо.

— Нет. Но это слишком благородное семейство, я слышал.

— Конечно! Может, даже самое благородное во всем городе! — воскликнул Августо. — Однако меня там очень тепло принимают. И когда я сказал дону Гонсало о вашем приезде, он выразил желание с вами познакомиться.

— Сынок, у нас нет даже приличной одежды, чтобы пойти к ним, — сказала Росаура.

— Это не беда! Вы можете купить здесь новые наряды, — возразил Августо. — Поймите, для меня очень важно, чтобы вы познакомились с Лусией и ее семьей. Кто знает, когда еще вы приедете в Санта-Марию?

— Мы подумаем, сынок. Дай нам немного времени, — попросил отсрочки Энрике.

Оставшись вдвоем с Росаурой, он не стал скрывать своего смятения:

— В Санта-Марии тысячи девушек. Почему же он выбрал именно дочку Гонсало Линча?!

— Ты хочешь сказать: дочку Марии? — произнесла Росаурато, на что у Энрике не хватило духу.

— Да. Мне нельзя туда идти!

— Ты все еще любишь ее?

— Нет. Я люблю тебя, и ты это знаешь, — ответил Энрике. — Мы столько лет вместе, что ты уже стала частью меня, и я тебе за это благодарен. Ты — мой ангел-хранитель, моя жена и верная подруга.

— Спасибо, — растроганно молвила Росаура. — Ты никогда не говорил мне таких слов…

— Прости. Я должен был говорить тебе их каждый день, — обнял ее Энрике. — А что касается моего прошлого… Честно говоря, я и сам не ожидал, что оно вновь зацепит меня, да еще и с таким коварством.

— А знаешь, я видела твою Марию, — сказала вдруг Росаура. — Да, в церкви. У меня потемнело в глазах, и она помогла мне. Мы обменялись несколькими словами, но я поняла тебя, Энрике. Такую женщину можно было полюбить на всю жизнь.

Он молчал, изумленно глядя на Росауру, восхищаясь ее мужеством и мудростью. А она продолжила:

— Нам никуда не деться от своего прошлого, так же, впрочем, как и от настоящего. Раз уж так распорядилась судьба, то давай наберемся духу и пойдем к Линчам. Ради Августо. Может, ему повезет больше, чем тебе, и он будет счастлив с дочерью Марии.

— Я не перестаю тобой восхищаться! — сказал Энрике. — Лучшей спутницы жизни Господь и не смог бы мне даровать. Мы пойдем в этот дом, и я вынесу все ради будущего нашего сына.

После смерти Асунсьон Мария поклялась себе, что никогда больше не будет, плыть по течению судьбы и во всем повиноваться Гонсало.

— Ты украл у меня все. Даже мою дочь! — гневно бросила она мужу, и Гонсало внутренне содрогнулся от ее слов.

— Что за вздор ты несешь? — сказал он, преодолев страх, внезапно настигший его через столько лет после содеянного преступления.

— Не надо ничего говорить, — строго произнесла Мария. — Лусии я не нужна, а тебя — не могу видеть. Я ухожу, Гонсало.

— Куда? Ты сошла с ума!

— Нет. Никогда прежде я не рассуждала так здраво, как теперь, — ответила Мария и принялась укладывать вещи в саквояж.

Поняв, что это серьезно, Гонсало бросился за помощью к Виктории:

— Останови ее! Придумай что-нибудь! Помоги мне!

Но никакие доводы не действовали на Марию и тогда Виктория воскликнула в отчаянии:

— Ты ведь заодно бросаешь и меня! Ты не подумала об этом? Если ты уйдешь, я тоже не смогу оставаться здесь. Это твой дом.

— Только до той поры, пока здесь живешь ты!

— Но не могу же я предложить тебе и Камиле уехать вместе со мной, — сказала Мария.

— А Лусия? Ты еще ни словом не обмолвилась о дочери, — напомнила ей Виктория.

— Я попробую увезти ее с собой.

— И ты думаешь, она оставит любимого отца? Да ни за что на свете! Ты окончательно ее потеряешь.

Мария и сама это знала не хуже Виктории, но оставаться в доме, где правит Гонсало, тоже не могла.

— Что же мне делать? — заплакала она, уро¬нив голову на грудь Виктории. — Помоги мне, сестричка!

— Конечно, я помогу тебе не сомневайся, — тоже заплакала Виктория.-Только ты успокойся, не руби с плеча. Может, нам стоит уехать куда-нибудь вместе с девочками? Хотя бы в «Эсперансу». Отдохнем там. Возможно, тебе удастся сблизиться с Лусией, а мне — с Камилой…