Но Франсуа сознавал, что это не творчество, а халтура, что он губит себя как художник. В этом городе он добился успеха, но никогда не добьется понимания, ибо все ждут от него повторений с небольшими вариациями: в Сан–Паулу у него была превосходная квартира, но и это жилище, прекрасно обставленное, казалось ему временным пристанищем. Он мечтал о своем доме, о доме, который он построит в том красивейшем уголке земли, почти в раю, который красочно описал ему торговец Франшику. У него уже был проект этого жилища. Оставалось осмотреть участок, этот рай, найти подрядчика и договориться с ним о цене.

С такими мыслями Франсуа шел в стону побережья, где находился тот самый райский уголок, о котором умильно распространялся Франшику…

* * *

Бонфинь, правая рука Гаспара Веласкеса, решительно не понимал намерений своего друга «повесить кроссовки на стену».

Гаспар был в отличной форме, хотя ему перевалило за пятьдесят. Летисия, его дочь, конечно, женщина грамотная, сильная, но дело ей не знакомо и справится ли она с ним – еще вопрос. Для поста вице–президента компании у нее слишком мало опыта.

Гаспар же в дочери не сомневался. Он заявил, что крепко рассчитывает на него, Бонфиня. Он разбирается во всех делах на заводе. Гаспар назначает его… ну, скажем… директором–суперинтендантом: на этом посту Бонфинь будет осторожно направлять действия Летисии . Поговорив с Бонфинем, Гаспар вызвал к себе «выскочку Дави».

Так он величал этого молодого человека, будущего зятя Бонфиня, ухаживающего за дочерью последнего, Оливией. Он был выходцем из бедной рыбацкой семьи, но дельным и работящим парнем.

К Дави у Гаспара был разговор самого деликатного свойства. Дави так же хорошо знал производство, как Бонфинь. С помощью Дави Гаспар надеялся вовлечь в бизнес своего внука Витора.

— Это образованный, грамотный, любознательный парень, — объяснил Гаспар Дави, — и я очень горжусь им. Уверен, у него есть хватка. Надеюсь, он когда–нибудь превзойдет меня…

— О, доктор Гаспар, — услужливо перебил его Дави, — это не возможно….

Гаспар сделал вид, что не заметил лести в словах Дави. Он прямо перешел к делу. Витор на пепрвыхз порах нуждается в помощи. Более того, Витору нужен товарищ, который докаждет ему, что мир бизнеса – самая увлекательная вещь на свете. Он, Гаспар, хочет, чтобы Дави приглядывал за его внуком и рассказывал ему о поведении Витора, его мыслях, его намерениях, если Дави удастся войти к нему в доверие.

Роль, которую он станет играть при внуке Гаспара, стала ясна Дави, однако он почувствовал себя польщенным.

— Я постараюсь оправдать ваше доверие, доктор Гаспар, — с готовностью объявил Дави.

* * *

Мысль о том, что у матери есть какая–то тайна, связанная с Форталезой, не оставила Витора в покое.

Он все время приглядывался к ней, прислушивался, не выдаст ли она себя чем–то.

Первое время Летисия никуда из дома не выходила, занимаясь исключительно обустройством в огромном доме Гаспара.

И все же в ее поведении проглядывала какая–то нервозность, как ни хорошо она владела собой.

Впервые Летисия вышла из дому лишь на третий день своего воцарения на Форталезе. Из окна своей комнаты Витор видел, как мать села в машину и направила ее не в сторону центра, где были супермаркеты, а по дороге, ведущей из города вдоль побережья.

В мгновение ока Витор выскочил из дому и бросился к пристани, возле которой покачивался на волнах подаренный ему дедом новехонький катер.

Они мчались параллельно друг другу – Летисия по дороге, Витор по глади залива. Он ни на секунду не упускал из виду ее белый автомобиль.

Летисия остановила машину на пустынном берегу, где стояла лишь одинокая ветхая хижина. Выйдя из машины, она скрылась в ней.

Витор заглушил мотор. Спустя полчаса он увидел какого–то человека, бредущего вдоль берега по направлению к хижине. Однако в домик он не вошел – встал на берегу, пристально глядя на океан.

Витору не хотелось, чтобы этот человек понял, что он торчит здесь со своим катером, имея какие–то свои намерения, и он снова запустил мотор и отплыл влево. Здесь залив делал небольшой поворот.

И сразу же увидел необыкновенной красоты девушку в купальнике, стоящую на песке и отживающую длинные волосы. Солнце обливало лучами ее стройную девственную фигуру.

Увидев его, девушка как будто испугалась. Ее прелестное личико изобразило смущение.

Витор жадно смотрел на нее. Никогда он не видел такой удивительной, невинной красоты. Девушки, с которыми он привык иметь дело, были совсем другими… На минуту он даже забыл про мать.

Их с девушкой разделяло небольшое расстояние – Витор, увидев ее, чуть не врезался в песок, — но ему казалось, что глаза его, мозг, память, душа, тело – весь он утонул в распахнутых глазах этой девушки.