За дверью отчетливо прозвучал мелодичный звонок, но никакой реакции не последовало. Видимо, слишком громко работал телевизор. Меркулов вновь нажал кнопку, подержал ее подольше. За дверью послышались шаги, женский голос спросил:

— Кто там?

— Я хотел бы поговорить с Ириной Ивановной, — ответил Меркулов и встал так, чтобы через дверной глазок ее можно было хорошо разглядеть.

Пауза. Разглядывала.

— А кто вы?

— Заместитель Генерального прокурора России генерал Меркулов.

Длинная пауза.

— Покажите документ, — потребовали из-за двери.

Меркулов поднес к глазку служебное удостоверение. Предложил:

— Давайте, я его лучше вам под дверь подсуну, а то так ничего не увидите.

Пауза. Покороче. И — решительно:

— Подсовывайте.

Это было, конечно, не по правилам, но Меркулов без колебаний протолкнул удостоверение под дверь.

Длинная пауза. Потом звякнул замок, повернулся ключ во втором, и дверь открылась.

— Заходите.

Как и докладывал Косенков, барменша была в домашнем халате, вполне обычном, без всяких там фазанов, и в таких же обычных тапочках, в каких ходят дома обычные женщины.

— Проходите, раздевайтесь.

Она посторонилась, впуская Меркулова, и заперла за ним дверь. Пока он снимал плащ, молча рассматривала его.

— Не разувайтесь, мне все равно убираться, — проговорила она, заметив, что он взглядом ищет какие-нибудь тапки.

— Вообще-то я уважаю труд женщин…

— Завидую вашей жене.

Ирина Ивановна молча вернула Меркулову его удостоверение, провела в гостиную, из которой выходила еще одна дверь, очевидно, в спальню. Дом был старой постройки, со смежными комнатами и тесным пеналом прихожей.

— Располагайтесь, — показала она на кресло. — Чаю?

— Не откажусь.

Пока барменша звенела чашками на кухне, Меркулов осмотрелся. Мебель. Ну, мебель как мебель. Немного хрусталя в серванте. Обычный ковер на стене. И телевизор тоже самый обычный, «Рубин».

— Теперь я понимаю, почему у вас нет железной двери, — заметил Меркулов, когда хозяйка внесла поднос с чаем и вазу с какими-то печеньями.

— А что у меня красть-то? — усмехнулась она. — Разве что саму меня, так я и рада бы, да охотников нет.

— Не скромничайте, Ирина Ивановна. Вы многим молодым дадите пять очков вперед.

Она снова усмехнулась:

— Ну, спасибо. Как мне вас называть? Товарищ генерал? Или гражданин прокурор?

— Называйте меня просто Константином Дмитриевичем. Я сейчас для вас и не генерал, и не прокурор.

— А кто же?

— Человек, попавший в трудное положение, который пришел к человеку, попавшему в трудное положение.

Она была явно не из тех, кто за словом лезет в карман, но эти слова Меркулова ее озадачили.

— Значит, вы — в трудном положении? — уточнила она.

— Да, — кивнул Меркулов.

— И я тоже, по-вашему, в трудном положении?

— Да, — повторил Меркулов. — И вы сами это прекрасно знаете.

— Что же я знаю?

— Вы очень неглупая женщина с богатым жизненным опытом. И не можете не понимать, что у вас в «Руси» обосновалась банда.

Она даже руками всплеснула:

— С чего вы взяли? Какая банда? Приходят люди, кушают, выпивают, танцуют — какая банда, Константин Дмитриевич, о чем вы?!

— Банда, — повторил Меркулов. — И очень сильная, очень серьезная и очень опасная. И есть у меня ощущение, что вам самой это не очень нравится. А правильнее даже — очень не нравится.

— Есть гости, которые нравятся, есть, которые не нравятся. А чем они занимаются — не наше это официантское дело разбираться.

— Я сейчас о другом… — Меркулов подошел к серванту и взял в руки фотографию очень симпатичной молодой девушки, чем-то похожей на саму Ирину Ивановну.

— Дочь, — объяснила барменша. — Тоже Ирина. Сейчас учится.

— На третьем курсе колледжа в Итоне, — уточнил Меркулов.

В глазах барменши мелькнул испуг.