Шрифт:
Каждый партнер был на счету.
Вероятно, потому не прошло и недели после отъезда Торопова, как в час послеобеденного отдыха, когда Андрей лежал у себя с книгой, к нему ватагой ворвались офицеры:
— Довольно бездействовать, Мартыныч, Пошли, пошли!
— Куда?
— На зеленое поле. В шмоньку.
— Не отстанем!
— Маком!
— По рублику, по рублику! — взвизгивал с безобразной карикатурной приветливостью кандидат.
— Иди, Мартыныч, — басил временно исполнявший обязанности командира дивизиона поручик Иванов. — Мы тебе кровь пустим.
— Штаны снимем!
— Не просите, не просите его, Иван Иванович. Кого упрашивают, тот всегда выигрывает, — плакался кандидат. — Сам пусть идет. Или силушкой!
— Силушкой! — подхватили другие. — Не хочет, так силушкой.
Эх, выезжает вторая батарея, Пушки на солнце грохочут, звеня!.. —запел приехавший с позиций капитан Андрущенко.
Офицеры подхватили под руки упиравшегося Андрея и вытащили его на улицу. Это странное шествие на глазах у крестьян задворками прошло к палатке офицерского собрания.
Здесь уже «предварительно» сражались прапорщик Кулагин, доктор и еще один молодой приезжий подпоручик.
Кандидат решительно вырвал карты у державшего банк доктора и заявил:
— К чертовой бабушке копеечную возню. Мы сейчас Мартыныча раздевать будем. Ой, чую я, будут у кандидата десять тысяч!
Игра пошла оживленная, быстрая.
Андрею везло.
— Из рукава девятки тянете, — плакал кандидат. — Ой, плачут мои десять тысяч. Ведь вам деньги так… на шоколад. А мне домок в Оренбурге строить надо. Место присмотрел…
Андрей шел все время по банку. Ему казалось, что игрою он откупается за инцидент с Тороповым. Кроме того, он выговорил себе право уйти в девять вечера, ни минутой позже, пообещав до этого часа играть резво, «без прижима».
Деньги переходили из рук в руки, не задерживаясь. Но вот куча кредиток на середине стола стала расти. Банкомет, прапорщик Кулагин, как большой японский божок, не спеша короткими пальцами пересчитывал деньги.
— Всего восемьдесят. Идут все восемьдесят. Вам сорок. Так. Кто еще на сорок? Вам десять. Хорошо. Еще тридцать. Вам пятнадцать, ну, а на остатки кто? Вы, Мартыныч? Ну, ладно!
Он опять убил карту доктора, пересчитал деньги и обвел всех вопрошающим взором.
— Ну, кто на сто шестьдесят?
— Не могу вас подцепить, Мартыныч, — прищурив один глаз, говорил Кулагин, медленно раскладывая карты себе и Иванову.
— Что ж, талия еще держится, — может быть, схватимся.
Поручик Иванов аккуратно сложил полученные две карты и, не глядя на них, спросил:
— Даете?
Заинтересованные в игре партнеры прильнули к нему со всех сторон.
— Иван Иванович, ну посмотрите, голубчик. А вдруг у вас сразу дамбле? — плакал кандидат. — Какие тут шутки? Вы нам нервы вымотаете.
Все знали странности Иванова, который иногда, «чтоб перебить карту», да и «просто так», прикупал к девятке, останавливался на двух, на трех очках — вообще чудил.
— Не на все иду — значит, буду играть по-вашему, по-хамски, — огрызнулся Иванов.
Теперь «тянул» Кулагин. Это действие продолжалось не меньше двух-трех минут.
— Даю! — вдруг выкрикнул Кулагин.
Партнеры оживленно зашевелились.
Теперь Иванов, в свою очередь, начал испытывать терпение Кулагина.
Все впились глазами в расширявшуюся под грязным ногтем Иванова белую полоску нижней карты.
— Ой, картинка, ой, картинка! — плаксиво причитал кандидат.
Иванов перестал тянуть карты.
— Идите к черту! Не скулите под рукой, — с искренней злобой цыкнул он на кандидата.
Кандидат отскочил, как игрушечный паяц на резинке, и извинительно замахал руками.
Иванов медленно открыл плоский серебряный ящичек, вынул папироску, зажег спичку и закурил.
— Ну и… — недовольно проворчал доктор. Он пошел на сорок рублей. — Довольно канителить!
Опять пауза.
— Тьфу, черт, — выругался внезапно Иванов, накрыл рукой, не показав никому, обе карты и сказал, обращаясь к Кулагину:
— Давайте.
— А, это уже лучше, — ответил тот и выбросил на стол тройку пик.
— Здорово, — завопил кандидат. — Иван Иванович, что у тебя?
Иван Иванович молча кусал бороду.
— Нет, не буду покупать, к черту, — сказал Кулагин и выбросил на стол туза треф и пятерку бубен.
Иванов также швырнул на стол свои карты. У него также было шесть очков.
— Ну что же, снять половину, что ли? — сказал Кулагин.
— Как хотите, нам легче, — сказал за всех кандидат, дрожавший за свою ставку.