26 апреля

Черное море, близ побережья Грузии – Арлингтон, Виржиния

Капитан Энрике Мартинес, опершись о леерное ограждение, всматривался в спокойную морскую гладь. Командир роты морской пехоты США стоял на узкой открытой палубе, опоясывавшей надстройку универсального десантного корабля "Сан-Антонио", наслаждаясь безмятежным спокойствием, которое на долю людей его профессии выпадало нечасто. Сейчас сознание офицера было свободно от всех мыслей, и он лишь отрешенно следил за бликами солнца, переливавшимися на удивительно спокойной сегодня поверхности моря.

Покой Мартинеса нарушил грохот турбин, раздавшийся над головой, и капитан. Взглянув в небо, увидел пролетевший в считанных футах над уставившимися ввысь антеннами радаров и систем связи вертолет. Тяжеловесный СН-46Е "Си Найт", бешено молотя прозрачный воздух обоими винтами, сделал вираж и плавно опустился на палубу "Уоспа", универсального десантного корабля-вертолетоносца, сейчас шедшего малым ходом в кильватере "Сан-Антонио", менее чем в миле от него. Сегодня пилоты авиакрыла "Уоспа" явно решили устроить интенсивные тренировки, поскольку вертолеты поднимались с просторной палубы корабля каждые пятнадцать минут, выполняя маневры в небе над эскадрой, уверенно приближавшейся к берегам Грузии.

Соединение американских кораблей, в которое кроме "Уоспа" и "Сан-Антонио" входил еще транспорт-док "Тортуга", вошло в Черное море менее суток назад, миновав Босфор и Дарданеллы, и пройдя мимо Стамбула. Группа кораблей, на борту которой находился экспедиционный батальон морской пехоты США в полном составе, выполняла учебное задание у берегов Греции. Приказ двигаться в Черное море был неожиданностью не только для младшего состава, но и для командовавшего соединением контр-адмирала Битти, рассчитывавшего спустя какую-то неделю повести свою эскадру к родным берегам. Однако морских офицеров учили выполнять приказы, а не обдумывать их значение, и вот три корабля под звездно-полосатым флагом уже в считанных десятках миль от грузинских берегов, в водах, которые прежде доводилось посещать лишь немногим американским морякам, хотя в последние годы визиты их в эти края и участились.

– Благодать, командир, – рядом с Мартинесом облокотился на поручень сержант Коул, старшина роты. Громадный негр, ширина плеч которого почти равнялась его росту, довольно оскалившись, взглянул на мерно вздымавшуюся морскую гладь. – Жаль, если придется здесь кого-нибудь убивать. Обычно, там, где мы появляемся, становится не до созерцания природы.

Сержант вдохнул полной грудью свежий воздух, наполненный запахом моря, невидящим взглядом уставившись куда-то на горизонт.

– Думаю, обойдется без этого, – пожал плечами капитан. Ему было скучно, и возможность просто потрепаться о том, о сем даже с сержантом Мартинес воспринял с некоторым удовольствием. Он не был сторонником панибратства с младшими по званию, но и палочную дисциплину тоже не жаловал, ведь в бою эти матросы и сержанты будут прикрывать его спину, и они должны делать это самоотверженно, а не таить злобу на командира.

– А какого дьявола мы вообще здесь оказались? – взглянул на капитана Коул. – Парни гадают, что мы тут делаем. Как считаете, командир, нам придется на самом деле куда-то высаживаться, или это очередные игры штабистов?

– Если думаешь, что я смогу тебя просветить в этом, сержант, то не обольщайся, – покачал головой Мартинес. – Я знаю не больше вашего, да и не спешу ничего узнать. Думаю, в курсе всего только адмирал Битти, а раз низших чинов не спешат ставить в известность, значит, пока ничего серьезного не происходит. Думаю, просто кто-то решил, что местные жители давно не видели наш флаг, и пришла пора напомнить им, кто здесь главный, – скривился в усмешке капитан.

В это время платформа подъемника подала на палубу "Уоспа" штурмовик вертикального взлета AV-8B "Харриер". Шесть таких самолетов, способных подниматься в воздух без разбега, покоились на ангарной палубе вертолетоносца, и в случае, если морской пехоте придется вступить в бой, они должны были поддержать ее с воздуха. Полдюжины "Харриеров" могли отразить воздушную атаку противника и прикрыть огнем высадку "маринеров" на чужой берег, хотя Мартинес и многие из его подчиненных надеялись, что до этого не дойдет.

Рассуждая здраво, все до единого понимали, что если и придется высаживаться по-настоящему, то только на русский берег, ведь все остальные державы, чьи земли омывали воды Черного моря, давно уже считались верными и преданными союзниками США. И каждый матрос, каждый пехотинец понимал, что даже один американец, ступивший на русскую землю без позволения ее властей, станет поводом к настоящей войне, той, которую в Европе в свое время ждали почти полвека. Они, конечно, были готовы к войне, ведь для того и существует морская пехота, но все же каждый из нескольких тысяч молодых крепких парней, оказавшихся здесь и сейчас, в душе боялся ее, не желая рисковать собственной жизнью неизвестно ради чего за тысячи миль от родной земли.

На просторной, ровной, точно стол, полетной палубе сорокатысячетонного вертолетоносца началась обычная предстартовая суета. Матросы из команды технического обеспечения осматривали штурмовик, парни из группы вооружения деловито подвешивали под консоли ракеты "Мейверик" и бочкообразные пусковые установки неуправляемых снарядов. Делалось все это довольно быстро, но с некоторой ленцой, что свидетельствовало в пользу обычных учений, а уж никак не боевой тревоги. Наконец подготовка "Харриера" была завершена, пилот в ярком комбинезоне занял место в тесной кабине, прозрачный фонарь опустился, отделяя летчика от остального мира, и турбины штурмовика взвыли, набирая обороты.