Если эта полукровка выживет, придется взять ее с собой. Личные метки находятся очень глубоко, чтобы оставаться незаметными до самого последнего момента, и не снимаются. Эту связь уже не порвешь.

Но все эти вопросы можно решить потом. Первым делом — работа.

Чем бы таким заняться? Целый день взаперти! Кошмар! А вот о следующей ночи лучше не думать…

За окном определенно рассвело. Осторожно отодвинув занавеску, я убедилась, что наступает новый день, который обещает быть ничуть не лучше вчерашнего. Мерзкая погода, мелкий моросящий дождик, духота и низкие серые тучи. Последний день моей жизни — а я так и не увижу солнышко. Жаль! Тщательно задернув занавеску, — кто знает, какие у моего соседа отношения с дневным светилом, — я прокралась к входной двери и взялась за ручку. Ой! Острые холодные иглы — заклинания? — предупреждающе кольнули в ладонь. Отодвинув занавеску, я с сожалением убедилась, что и на окне стоит незримая преграда. Ненавижу клетки! В результате я разлеглась на диване, обложившись всем съестным, что только нашла в холодильнике, и стала размышлять.

А этот Пьющий кровь очень даже ничего. Мощная аура силы позволит не потерять его даже в многолюдной толпе. Он не в моем вкусе. Кажется, я повторяюсь? Хм, подозрительный симптом.

Почему в голову лезут такие высокопарные мысли? Подумаешь, Пьющий кровь. Вампир — он вампир и есть. Или оборотень, что одно и то же. Все эти романтические названия придуманы, чтобы облагородить наши темные инстинкты, придать им флер таинственности, приукрасить бытие кровожадных, злобных тварей, которыми мы, в сущности, и являемся. А если на моем счету нет ни одной жизни, то это лишь потому, что я еще очень молодая Охотящаяся. Все у меня впереди… было.

Да, грустно. И прямо-таки мучительно больно за бесцельно потраченное время. И ведь ни единого достойного случая не подворачивалось! В этом городе я и так была хозяйкой. Все местные шавки знали свое место, а у людей просто рука не поднималась причинить мне вред. От страха, наверное. Только я, будучи девушкой здравомыслящей, не злоупотребляла своей способностью наводить ужас. Потому что у людей помимо прочего есть характерная черта, в ряде случаев позволяющая пересилить страх и ненависть: страсть к исследованию и познанию нового. Обязательно бы ведь нашелся вивисектор со связями, который не пожалел бы ни времени, ни денег, чтобы попытаться заполучить редкий экземпляр животного мира. И пропали бы мы с волчицей в недрах какой-нибудь лаборатории. Мне всегда было жалко собаку Павлова.

Когда же все это закончится? И, главное, чем? И что я могу предпринять? Разве только помолиться, да не положено.

Интересно, как этот темный меня сюда затащил? Мы двигались быстро в темном густом тумане, будто размазываясь по реальности, и преодолели расстояние от моего дома до логова за пару минут. Скользили из тени в тень, и силуэты домов, деревьев и фонарей казались призрачными и чужими. И горький запах полыни… Ну да все равно я это не выясню.

Кстати, а что именно не так с моей соседкой по площадке, дамой, приятно пахнущей фиалками? Тоже занятный вопрос.

Вот так лежала я на диване, ела конфеты и вспоминала свою недолгую двадцатилетнюю жизнь, загубленную, можно сказать, на корню. Печально, что она не была насыщенной. Единственное выдающееся событие — всплывшая неизвестно откуда квартирка, где я проживала, да и ту пришлось бросить! Старый бомж, напуганный мною до сердечного приступа совершенно ненамеренно, не в счет. Как-то раз зимой мне пришлось обернуться на улице, и, спрятавшись за помойными баками, я невольно устроила ему бесплатный стриптиз и продемонстрировала леденящий душу триллер. Пришлось вызвать старику «скорую». Между прочим, он выжил, завязал с выпивкой и устроился на работу ночным сторожем. Шоковая терапия удалась.

И кого, скажите, волнует мое пустопорожнее нытье?..

Незаметно я провалилась в дрему и увидела сон, по содержанию еще более мерзостный, чем те, что снились обычно.

Проснулась, не поверите, от пинка, мощного такого, увесистого. Гад! Подскочив спросонок, я рыкнула, кинувшись на этого футболиста. Вампир проворно отскочил, а я, не удержавшись, упала с дивана. Встав, огляделась по сторонам. О, какая куча фантиков! Кто все это съел?

Павел осторожно отодвинул занавеску, выглянул в окно и удовлетворенно кивнул. Небо очистилось, и заходящее солнце вызолотило сумрак комнаты. Луч упал прямо на лицо моего нового знакомого. Тот недовольно поморщился, но не отошел, продолжая всматриваться во что-то, видное только ему.

Э, света не боится? Обидно! «Да, не боятся и кровь не пьют — высшие, по крайней мере, — выскочила новая мысль. — Особенно если сытые. Вот низшие…» Я мотнула головой — потом.

— Самое время! Чего стоишь? — обратился ко мне подозрительно довольный охотник. — Оборачивайся!

— Ага, щаз, — угрюмо буркнула я и побрела в ванную. Вампир последовал за мной.

Что-то меня мутит, да и умирать неохота.

Павел поморщился. А я расслабилась, глядя в зеркало. Закрыв глаза, обреченно ткнулась лбом в холодное стекло. Вчера ночью это произошло легко и быстро под воздействием спонтанного выброса адреналина, а сейчас… Выпустить волчицу добровольно, ослабив тиски разума, оказалось непривычно сложно.

А-ах-х!

Желтоглазая волчица исподлобья глядит на Пьющего кровь. Изменение — сугубо интимное действо, и всякие там вампиры не имеют права подглядывать. Зло рыкнув, я проскользнула в комнату и беспокойно закружила вокруг гексаграммы. Внутри уже горели свечи и мерцал столб густой непроницаемой тьмы, упирающийся в потолок. Из этого сгустка тянуло сыростью. Охотник бесцеремонно схватил меня за шкирку, шагнул внутрь, и его сильная рука отправила нас обоих в полет.

Снова запах полыни, чтоб ее!