Он вышел из дверей, пересек площадь и нырнул в магазинчик напротив. Тони опять забрался на свой стул; его массивные ляжки свешивались по обеим сторонам слишком маленького сиденья, а лицо с каждой минутой делалось все мрачнее. Селина занервничала. Пытаясь его успокоить, она сказала:

— Очень жаль, что вышла такая задержка, тем более что вы были так добры…

— Мы даже не знаем, вернулся ли сеньор Дайер в Каса Барко. Никто не видел его после того, как он уехал в Сан-Антонио.

— Ну, если его там не будет, мы всегда можем немножко подождать…

Это была большая ошибка.

— Я не могу ждать! Мне надо работать. Время — деньги.

— О да, конечно. Я понимаю.

Он фыркнул, показывая ей, что она и близко ничего не понимает, и повернулся к Селине спиной словно обиженный школьник-переросток. Рудольфо уже шел назад — при виде его Селина испытала огромное облегчение. Он договорился с владелицей бакалейной лавки напротив, что ее сын проводит их до Каса Барко. Мальчишке нужно доставить сеньору Дайеру продукты, он поедет на велосипеде, а они на такси могут следовать за ним.

— Да-да, конечно, это будет чудесно.

Селина повернулась к Тони и с деланым оживлением произнесла:

— Он расплатится с вами, и вы сможете сразу же вернуться в Сан-Антонио.

Тони ее слова не убедили, однако он сполз с барного стула и вышел вслед за Селиной на площадь. Возле такси их дожидался тощий парнишка с велосипедом. На ручках велосипеда раскачивались две гигантские корзины, какими обычно пользуются испанские крестьяне. Из них во все стороны торчали кое-как завернутые продукты: продолговатые буханки хлеба, вязанка лука, горлышко бутылки.

Рудольфо сказал:

— Это Томеу, сын Марии. Он покажет вам дорогу.

Словно маленькая рыбка-пилот, Томеу устремился на своем велосипеде вперед по пыльной белой дороге, которая петляла, повторяя очертания берега. Побережье было испещрено бухтами, вода в которых переливалась как павлиньи перья, к скалам тут и там лепились очаровательные белые виллы с садиками, в которых полыхали яркими красками цветы, залитыми солнцем террасами и собственными причалами.

Селина сказала: «Как бы мне хотелось здесь жить», — но настроение Тони стремительно ухудшалось и отвечать он не собирался. Дорога превратилась в узкий проселок, над которым с обеих сторон нависали ограды вилл, заросшие цветущими хризантемами. Они перевалили через пригорок, а потом поехали вниз, к последней и самой большой бухте, где у причала раскачивались рыбацкие лодки, а чуть дальше, на глубине, стояло на якоре несколько яхт.

Дорога проходила позади вилл. Томеу, уехавший далеко вперед, дожидался их. Увидев, как такси показалось из-за пригорка, он соскочил с велосипеда, прислонил его к стене и стал осторожно снимать с ручек корзины.

Селина сказала:

— Наверное, этот дом.

Вилла оказалась небольшой. Беленая задняя стена была монолитной, с единственным окошком-щелкой и дверью, на которую падала густая тень старой сосны с толстым черным стволом. За домом дорога раздваивалась и шла дальше позади других владений. Тут и там между домами сбегали к морю узкие лесенки. Вид очаровывал своей пестротой: хлопало на веревках свежевыстиранное белье, сушились рыбацкие сети, грелись на солнышке тощие бродячие коты, вылизывая себе бока.

Такси ползком преодолело последние несколько ярдов; Тони стонал, что ему негде будет развернуться, что его машина не приспособлена для таких отвратительных дорог, что он потребует оплатить ему покраску, если заметит хоть одну царапину.

Селина его почти не слушала. Томеу распахнул зеленую входную дверь и нырнул в дом, волоча свои тяжелые корзины. Такси подпрыгнуло, замерло на месте, и Селина выбралась наружу.

Тони сказал:

— Я поеду развернусь, а потом приду за деньгами.

— Хорошо, — с отсутствующим видом отозвалась Селина, глядя на открытую дверь. — Езжайте.

Он с таким ожесточением сорвался с места, что ей пришлось отскочить на обочину, чтобы колесо не проехало ей по ногам. Когда машина скрылась, Селина перешла дорогу, ступила в тень сосны и осторожно перешагнула порог Каса Барко.

Она думала, что окажется в маленьком домике, но вместо этого обнаружила внутри одно просторное помещение с высокими потолками. Ставни на окнах были закрыты, внутри — прохладно и темно. Кухню заменял отделенный барной стойкой закуток, в котором она обнаружила Томеу, — стоя на коленях, он загружал провизию в маленький холодильник.

Увидев, что она смотрит на него, перегнувшись через стойку, Томеу поднял глаза и улыбнулся.

Селина спросила:

— Сеньор Дайер?

Он покачал головой.

— No aqu'i.

No aqu'i.Нет дома. Сердце ее упало. Он еще не вернулся из Сан-Антонио, значит, ей придется уговаривать Тони подождать, извиняться, призывать его быть терпеливым, — и это при том что оба они понятия не имеют, сколько времени может продлиться ожидание.