Шрифт:
Потом была ванна, наполненная грязной водой, и груда мокрых полотенец.
Впрочем, может, и не привиделось.
Колин оделся, морщась от боли в израненном теле. Ребра ныли при каждом движении, но, кажется, ничего не сломано. Он придет в полный порядок через несколько дней. В целом он выпутался из передряги без серьезных потерь.
А это означает, что нет причин не возобновлять поиски Шанталь.
Он спустился вниз и обнаружил, что все вокруг выглядит так, словно ничего и не произошло. Как же долго он спал?
Почувствовав запах тушеного мяса, он толкнул дверь на кухню. У плиты, что-то помешивая, стояла Оливия, а Пруденс сидела за столом и чистила овощи. У камина Мелоди, посасывая ручку Горди Евы, завороженно смотрела, как Эван играет с каучуковым мячиком и пригоршней камней.
Блаженная сцена. Странно, но отчего-то Колину сделалось грустно.
Что же он будет делать с Пруденс? Она слишком хороша для положения, в котором оказалась, слишком умна, смела, чтобы всю свою жизнь провести в служанках, в ней есть благородство и характер, которые делали ее привлекательнее большинства женщин с красивым личиком.
Как, например, Шанталь. Наконец-то он убедился в ее порочности, но все равно доведет начатое до конца. Он должен докопаться до правды ради Мелоди.
Пруденс подняла взгляд и увидела его. Она улыбнулась ему несколько натянуто и печально, как будто знала что-то такое, отчего не могла улыбаться как раньше. «Как же мы попали в такую нелепую ситуацию?»
В самом деле…
Как ему сделать правильный выбор и при этом не потерять лучшего друга?
Глава 32
Они выехали в Бат в полдень. Колин, Пруденс, Эван и Мелоди ехали в старомодном экипаже, Бейливик – следом на Балтазаре.
Колин держал Мелоди на коленях, хотя острые локотки то и дело тыкали его в многочисленные синяки. Он был так взволнован из-за событий прошлой ночи, что не мог расстаться с ней ни на секунду и даже пересадить на соседнее кресло.
Пруденс и Эван сидели по направлению движения. Оба они заснули почти сразу, как экипаж тронулся. Сначала Колин было подумал, что Пруденс притворяется спящей, чтобы не разговаривать с ним, но, так или иначе, сон наконец одолел ее по-настоящему.
Она выглядела изнуренной. Еще бы! Ей пришлось иметь дело с бандитами и торговцами наркотиками, свиным навозом, а после этого еще помогать готовить обед.
Она была всего лишь женщиной.
Колин не мог оторвать от нее взгляд. Во сне ее лицо было таким милым, таким необычным и одухотворенным. Глаза ее были такими удивительными, что порой он не видел ничего, кроме них. Ее нежное личико в форме сердца также радовало глаз. Ресницы были густыми и длинными. Нос в веснушках. Губы были розовыми, мягкими и расслабленными, ведь она не отпускала острые шуточки и не поджимала их.
«Как бы мне хотелось будить обладательницу этого сонного личика. Каждое утро всю оставшуюся жизнь».
Но разве такое возможно?
На протяжении мили чувства и долг боролись в нем между собой. Мелоди наконец уснула, прикорнув на его коленях, Горди Ева свернулась в большой серый клубок под ее подбородком.
Как же так случилось, что он собрался провести оставшуюся жизнь с нелюбимой женщиной и потерять ту, что любит?…
Любит?!
О Боже! Это было правдой. Он любил сумасшедшую, храбрую мисс Пруденс Филби, швею. Любил ее до глубины души, несмотря ни на что, ему хотелось заботиться о ней, ценить ее такой, какая она есть.
Искренняя, неистовая, страстная, слегка мстительная Пруденс!
Колин провел рукой по глазам, не стыдясь слез. Если он потеряет Пруденс, это не просто ранит его, это практически его убьет!
Он попытался нащупать платок, но вместо этого нащупал жесткий лист бумаги. Письмо Джека.
Бейливик передал его еще днем, но у Колина до сих пор не было возможности прочитать его. Он сломал сургучную печать и развернул потрепанный лист. Выглядел он так, словно обошел полземли.
«Я вернусь в“Браунс”».
Наконец-то. Конечно, когда вернется Джек, Колин уже женится, будет жить в своем собственном доме, а не в клубе.
Получил ли Джек какие-то письма, в которых говорилось о Мелоди? Может быть, он думает, что возвращается к дочери?
«Прости, старик. Жизнь иногда поворачивается к нам неожиданной стороной!»
Перед каретой шел рысью энергичный Балтазар, он не остановился даже тогда, когда Бейливик натянул поводья.
Балтазар вообще редко обращал внимание на какие-то там поводья.