В зале было темно и не по времени пусто. Как показал более тщательный осмотр, двери трактира были надежно заперты, а прислуга разбрелась кто куда. Поразмыслив, король пришел к выводу, что он со товарищи свалился на головы гостеприимных хозяев перед самым закрытием, когда на славу повеселившиеся всю долгую ночь клиенты начинают расползаться по домам. Или по только что открывшимся забегаловкам, что, в сущности, дела не меняло.

В дальнем углу возле окна обнаружился старый пират Тэй, старательно починяющий видавшую виды кожаную куртку. А за самым большим столом в центре устроилась незнакомая девчонка в скромном, наглухо закрытом платье простого фасона и с грехом пополам увязанными на затылке задорными косичками, свободолюбивыми и непослушными. Девчонка лихо болтала под столом босыми пятками и время от времени теребила за рукав Эйви-Эйви, коротавшего по соседству минуты блаженного отдыха за кувшином доброго вина.

Но, несмотря на вдумчивое изучение содержимого посудины столь необъятных размеров, что заранее становилось муторно, первым заметил короля именно проводник. Он шепнул пару слов девчонке, и та порывисто обернулась, роняя на пол карандаши.

— Проснулись, Денни? — весело спросила она. — Если решите, что легкая закуска вам не помешает, я кликну стряпуху…

Король вежливо прикрыл челюсть, постарался придать себе мужественный и невозмутимый вид и церемонно поклонился любезной хозяйке. В таком виде Илей была почти неузнаваема, но нравилась ему гораздо больше!

Трактирщица заметила его ошалевший взгляд и поспешно пояснила, густо покраснев:

— Вы думаете, мне самой нравятся те жалкие тряпочки, что кое-как прикрывают мое тело? В них я выгляжу, как продажная девка, но разве могу иначе? — Девушка вздохнула и попыталась навести порядок среди бунтующих волос. — Оденься я хоть на йоту скромнее, я потеряю клиентуру: здешней публике подавай открытые женские прелести, а большинство трактиров в городе держат шлюхи!

— Почему же ты не уедешь отсюда? — спросил Денхольм, усаживаясь рядом и с восторгом ощущая близость ее соблазнительного тела.

— Я здесь родилась… — тихо прошептала Илей.

— В любой другой области дядюшку Тэя разорвут на части за былые подвиги, — пояснил Эйви-Эйви. — Ладно, малышка, час моего освобождения близок: смена пришла, скука тебе не грозит, а мне пора насладиться чередой волшебных сновидений. Не подведите меня, господин! — с самым что ни на есть заговорщицким видом обратился он к королю, хитро подмигивая сразу двумя глазами.

И Денхольм остался наедине с прекрасной трактирщицей, о чем уже не осмеливался и мечтать.

— Чем мне развлечь вас, несравненная Иллисса? — вкрадчиво поинтересовался он, завладевая ручкой смутившейся барышни.

Маленькая трактирщица осторожно, но твердо освободила руку и улыбнулась:

— Я рисую свою карту. Помогите мне, — просто попросила она.

— Боюсь, я мало где был, — вздохнул король. — Я только встал на свою дорогу и большую ее часть прошел под заботливой опекой Эй-Эя. А моим рассказам, полагаю, с его красноречивым трепом не сдюжить…

— А чем же все это время занимались? — изумилась Илей. — Где жили?

— В Итаноре, — объяснил король. — И занимался разрешением проблем по мере их поступления…

— В Итаноре?! — восхитилась девушка, даря ему очаровательно пылкий и любопытный взгляд. — Эй-Эй никогда не рассказывал мне о столице! То ли не был никогда, то ли воспоминания остались неприятные… Расскажите мне об этом городе, Денни!

— Ну, не знаю! — протянул Денхольм, в глубине души посмеиваясь над столь мелким коварством. Глаза у Илей стали большие-большие, как у обиженного ребенка, и он сразу сменил сомнение на сугубо деловой тон: — А поесть мне что-нибудь дадут?

Через несколько минут стол был буквально завален блюдами с холодными закусками, а маленькая фея умоляюще хлопала длиннющими ресницами. Король подцепил кусок буженины, выпил кружку отдававшей горечью полынной настойки и, сжалившись, начал рассказ.

Он говорил и словно наяву видел башни своего дворца, его залы и колоннады, портики и галереи. Наваждения трехэтажных городских особняков и переплетения узких улочек висели над их головами, запутавшись в табачном дыму. И снова широкой полноводной рекой растекалась Улица Священного Круга. И вставали колдовскими вехами храмы Итанора, ухоженные и опустошенные, манящие сказочные иллюзии, подернутые пеплом сожаления и тоски.

Король говорил, и все прожитое смазывала неясная пелена. Пройденные лиги казались нереальными, словно припорошенными вьюгой забвения…

И он бежал от Темного Храма, бежал на выручку неосторожному шуту, бежал, размахивая дубиной, как мечом… И обиженные, похожие на серые льдинки, глаза Ташью следили за ним, замораживая холодом непонимания…

Илей обломала свой последний карандаш как раз к тому времени, когда король окончательно выдохся и запутался в воспоминаниях. Рассердившаяся на все человечество девушка едва не прикусила высунутый от усердия язычок, но вовремя спохватилась.