— Я пришел поблагодарить тебя, Денни: ты переиграл мою судьбу…

— Я попытался… А ко мне Рок приходил!

— Знаю. И обещаю, что буду бороться за тебя с тем же усердием и безрассудством.

— Но ты же умер!

— Не совсем, — рассмеялся призрак. — Я просто ушел. Ты даже не понимаешь, что сделал для меня, хозяин! Я умер сам, и Чаша опрокинулась… Я поймал Стрелу Удачи, нашел Путь На Небо! Путь в Веллтинор, Обитель Божью, путь к моей мечте! Теперь я ухожу, не нагружайте же меня тяжкой ношей ваших слез и скорбей: Идущий Между не берет в Дорогу лишнего…

— Прощай!

— Нет, Денни. До свидания. Я хочу, чтобы ты знал: если придется совсем туго — позови. Я попробую помочь…

Сияющий туман, явившись из ниоткуда, заклубился, окутывая натруженные ноги странника. И ослепительная Дорога легла под стоптанными сапогами, Дорога, похожая на Стрелу, уводящую в Небо.

Эйви-Эйви махнул рукой и зашагал, размеренно и неторопливо, но так, что не обгонишь, как ни старайся. И посох патриотично-фиолетового цвета прочно и надежно покоился в его руке. И серебристо-серый чехол с эльфийской лютней мягко, по-дружески бил в спину. И сума привычно болталась у бедра…

Откуда-то сбоку, словно окружая, выступили из тумана фигуры Мертворожденного Бога и Семирукой Старухи, и король хотел закричать, предупреждая…

Но извечные враги замерли, не в силах преодолеть незримую Черту, не властные над вольнолюбивой душой Идущего Между. А на другом конце Ослепительной Стрелы навстречу вышли из пелены коренастый Каст и Рыцарь в неброских серых доспехах.

Невысоки оказались встречающие Боги, почти вровень с долговязым Эй-Эйем. И с запоздалым пониманием Денхольм улыбнулся, поклонившись Кователю и Итани, Богам Равновесия, Гномьим Богам.

Итани смешно дернул в ответ плечами и махнул рукой…

Видение вспыхнуло и погасло, оставив на сердце след ожога. Денхольм провел рукой по глазам и очнулся. Все осталось, как прежде. Затененные залы, город, столик со снедью.

Но отчаяния в душе больше не было.

Король осмотрелся и вздохнул полной грудью, заново приучаясь дышать и не содрогаться от этого незамысловатого факта. Взгляд зацепился за блюда с остывшей закуской, и Денхольм набросился на еду с самозабвением вылечившегося от тяжкого недуга, вдруг осознавшего, как долго он не ел. Вино вызвало в нем приступ непреодолимого отвращения, как заставляют морщиться десятки флакончиков с лекарствами у изголовья. Набрав воды из мраморного фонтана в центре зала, король с удовольствием запил обильную трапезу.

С чувством глубокого удовлетворения он откинулся на спинку кресла и вытянул ноги. Повеселевший взгляд остановился на волшебном городе, городе-сказке, призрачной и хрупкой мечте странного человека, смешавшего в себе Три Цвета, умевшего говорить и с эльфом, и с веллиаром… И уловил новую ноту в торжественной песне камня, не замеченную раньше в сумбуре скорби и сожалений. Любовь к побратиму!

Король стряхнул с себя оцепенение и сон, резко вскочил, едва не падая от внезапного головокружения, и кинулся на поиски Торни.

Сбиваемые по пути Касты провожали его тихой, но самозабвенной бранью, и лишь немногие потрудились вспомнить, где в последний раз видели Сердитого Гнома. Но из этих скупых сведений Денхольм понял, что искать Бородатого надо в кузне Фаргов.

Оружейники уже давно смотрели на него, как на младшего подмастерья, и пропустили без лишних разговоров в святая святых любой Горы.

Сердитый гном ковал мечи. С тупым ожесточением взлетал и падал тяжелый молот, и повязка на лбу была насквозь пропитана потом и кровью открывшейся раны.

Вечно прищуренные глаза стали похожи на узкие смотровые щели шлема, из упрямо поджатых губ не вырывалось даже ругательств.

Торни пытался работой заглушить боль потери.

Торни ковал оружие с мечтами о мести.

Король подошел к нему и, выждав краткий миг передышки, ухватил за рукав.

Сердитый гном резко развернулся и под густыми бровями мелькнула искра изумления.

— Очнулся, Хольмер? — грубовато поинтересовался он, примеряя в руке новую полоску стали. — Уж не выпил ли ты все запасы вина нашего Рода?!

— Мы можем поговорить, Торни? — мягко спросил Денхольм.

— А стоит ли твой разговор минуты моего молчания?

— Он стоит всей твоей жизни, Бородатый, — с горячим убеждением заверил король.

Торни смерил его хмурым взглядом, презрительно фыркнул, но молот отложил, отирая пот и отходя в сторону:

— Ну, что у тебя стряслось? Только покороче…

Король послушно кивнул и кратко изложил суть своего видения.

Сердитый гном смертельно побледнел и потребовал подробностей.