— А он в чулане с охранным знаком был заперт! — словно сжалившись, пояснил Санди. — Видать, наказали, насилу нашел! Ну что ты на меня, как на привидение, пялишься? Хей, куманек?

— Он тебя похоронить успел, — проворчал Эй-Эй, потирая укушенное плечо. — Отпел и оплакал по всем правилам. Цветочков на могилку, правда, не собрал, ну да наверстает…

— Спасибо, конечно, — неловко поклонился ошалевший шут. — Да только рановато, куманек, ты так не считаешь?

Король подошел к другу, еле переставляя ватные ноги, протянул руку, заставляя себя коснуться все еще подрагивающего в непонятной дымке лица… И заплакал от облегчения, почувствовав тепло человеческого тела, увидев тень, услышав сердце. Живой! Живой… Разрыдался. Совсем не по-мужски.

— Ну ладно тебе, — забормотал смущенный и встревоженный шут, пытаясь неумело утешить. — Я тебя тоже люблю, братец, привык как-то за долгие годы. Ну ты что, совсем сбрендил? Будет, будет…

— Вина ему налейте, — посоветовал Эй-Эй, колдуя над спасенным мальчишкой. — Истерики так скоро не проходят…

Король плохо помнил дальнейшие события.

Вроде бы пировали.

Вроде бы клялись всем миром помочь погорельцам.

Вроде бы проводник выиграл в споре «кто кого перепьет» бочку вина и спел по этому поводу пару фривольных песен…

Время расслоилось вместе с пространством, плыло перед глазами… Одно король знал твердо: весь долгий вечер он продержал в своей руке руку Санди, боясь проснуться и спугнуть наваждение…

А потом увидел брата. Все то же плохо различимое лицо, все тот же далекий голос, летящий из мрачной Бездны… Йоркхельд сел рядом, разжал ему сведенные судорогой пальцы.

— Отпусти ты его, не держи. — Призрак легонько провел рукой по спутанным волосам. — Ну что ты раскис? Впереди много всякого, возьми себя в руки, раз уж встал на Дорогу…

— Брат, мне страшно. Я потерял тебя, не хочу потерять и Санди! После твоего ухода он…

— Я знаю. Он помог тебе выжить там, во дворце. И пока он с тобой, не горюй раньше времени. Всему свой срок. Поспи, тебе нужно отдохнуть. Не думай, спи, Денхэ, спи…

— Постой, не оставляй меня! — взмолился король. — Посиди со мной…

— Я не могу, меня ждут. Ты не мальчик, справишься сам…

— Погоди еще немного! Я хотел спросить…

— О ком?

— О проводнике. Правда, что он убил тебя?!

— С чего ты взял? — бесцветным голосом спросил Йоркхельд, начиная таять, исчезать. — А впрочем, ты прав. Убивать не обязательно кинжалом… — успел прорваться слабый отголосок, и короля подхватила тишина.

— Кто он, этот проводник?! Кто? — крикнул Денхольм в наплывающую тьму. — Кто?..

— Кто-кто… Пьяница и шарлатан, — ворчащим голосом ответил полусонный Санди, пытаясь повернуться набок и накатываясь на короля. — Шел бы ты к себе, куманек, все спят давно. И я хочу!

Денхольм открыл глаза. Низкий потолок, грубая дощатая кровать. Луна, пробивающаяся сквозь низкое оконце. И свернувшийся калачиком шут, похрапывающий вполне безмятежно. Вторая кровать, словно хранящая след ушедшего брата… король поспешил перебраться на нее. Одеяло и вправду было теплым. Он укрылся с головой и мгновенно заснул.

Разбудило его любопытное летнее солнце. Ласковый щекочущий луч коснулся щеки, словно погладил.

— Йоркхельд, — забормотал Король, улыбаясь. — Как хорошо, что ты вернулся, брат…

— Не знаю, куманек, кто к тебе вернулся, — заворчал под самым ухом шут, — но то, что вставать давно пора, это точно. Завтрак остыл уже, между прочим… А обед, полагаю, будет нескоро.

— А где Эйви-Эйви? — моментально открыв глаза, спросил Денхольм.

— Ушел еще до света.

— Куда?!

— С виленами в горы. Лес валить для новой постройки.

— Толку от него! — фыркнул король, но осекся, вспомнив по-гномьи крепкие объятия.

— Не скажи, братец, не скажи, — задумчиво покачал головой Санди. — Они ему в пояс кланялись, последние деньги в руки совали — только бы с ними пошел.

— Сам видел? — Денхольм взялся за одежду.

— Сам. По нужде во двор выходил, вот и подсмотрел.

— Ну-ну… Ладно, веди. Где тут можно умыться и перекусить?

Ради гостя хозяйка расстаралась, подогрела кашу, нарезала свежего хлеба. Парное молоко пришлось кстати, и король опорожнил зараз полкувшина. После завтрака обошел селение в шесть добротных домов, осмотрел мельницу и общинное стадо на дальнем выпасе. Прогулялся в луга, с многозначительным видом покопался в земле, потрогал зеленые стебли растущей пшеницы. Вернулся в деревню.