Сборник рассказов и повестей о дальнейшей жизни сеньора Азарха. Об отношениях с женой, детьми, заказчиками, тёмными и светлыми, живыми и мёртвыми.
Иногда брак оказывается не браком, а долгим прочным союзом. Иногда, оживляя по заказу родственников усопшего, жалеешь, что не разрыл другую могилу. Иногда даже у Белого магистра, главы всех светлых магов и страшного сна для тёмных, найдётся поручение для врага. Да мало ли их, этих «иногда»?
Семейная жизнь
— Что, страшно? — с усмешкой поинтересовался Лэрзен.
Рука с кинжалом скользила по моему обнажённому телу, на грани того, чтобы поранить. Сверху вниз, от ложбинки у основания шеи до округлившегося живота: я была на шестом месяце беременности.
Лежала на кровати и непроизвольно задерживала дыхание, когда, казалось, кинжал должен был разрезать кожу. Совсем не этого я ожидала и, честно говоря, не на шутку испугалась.
— Одана, неужели ты думаешь, что я способен причинить вред тебе и своему ребёнку?
Лэрзен пристально взглянул на меня, отведя руку с кинжалом в сторону. Но из пальцев не выпустил — тёмный, что с него взять? Он управляется с кинжалом или ножом лучше любого врача или кухарки — доводилось видеть. К сожалению. Одна из немногих вещей, с которыми я никак не могла свыкнуться, потому что это противно природе. Но Лэрзена не переделаешь, радует лишь то, что он не страдает припадками безумия и не рыскает по окрестностям в поисках жертв для кровавых обрядов.
Кинжал был ритуальным, искривлённым, предназначенным для жертвоприношений. Он неизменно вызывал во мне трепет, а уж тем более в подобной ситуации. Я, конечно, доверяю мужу, но кто знает, что может взбрести в голову некроманту? Лэрзена, к слову, бесило, когда я называла его некромантом. В его манере, разумеется. Он неизменно усмехался своей нехорошей улыбкой, окидывал меня взглядом тёмного и елейным голосом интересовался, сколько раз он уже меня расчленил. Дело прошлое — во время истории с Наместником я обвиняла его во всех некромантских грехах. Я знала: он не любит некромантию, но не настолько, чтобы при случае ей не заняться.
Поневоле сожмёшься от страха от прикосновения острия к своей груди. И покроешься гусиной кожей.
Вот так, ждёшь, готовишься, хочешь сделать ему приятное, — а получаешь такое…Он ведь дождётся, что у меня выкидыш случится, сам же виноват будет.
Не понимаю, как это может его возбуждать? А ведь явно возбуждало… Что-то раньше я за ним такого не замечала. Или никак от работы отойти не может? Так или иначе, не нравится мне такое разнообразие в супружеской жизни.
— Убери его, пожалуйста.
Лэрзен пожал плечами и метнул кинжал в стену. Что с ним дальше случилось, я не видела: муж наконец-то занялся тем, чем и положено, полностью завладел моим вниманием, заставив забыть обо всём на свете. Помнится, пять с половиной лет назад я стеснялась, зажималась, а теперь и в мыслях не было оттолкнуть, даже наоборот.
Права была мама: постель важна для брака. Сейчас у Лэрзена не было поводов жаловаться, называть меня недотрогой: от супружеского долга я не уклонялась, даже обычно удовольствие получала. Иногда баловала мужа чем-то из секретов мамы. Из тех, что я ни с кем до этого не делала и никому не расскажу. После таких ночей муж был шёлковый, то есть довольный, благодушный и на всё согласный. Особенно на повторение.
Кажется, он меня любил, хотя ни разу за пять лет брака так и не сказал мне об этом. Единственный намёк был сделан перед самыми родами нашего первенца, Элькасира (имена детям выбирал Лэрзен, я не вмешивалась, понимая, что у магов они особенные), когда у меня уже начались схватки. Муж обещал, что будет рядом и, если потребуется, вытащит из-за Грани и меня, и младенца. Слово сдержал: стоял рядом, помогая повитухе. Его родами не испугаешь, мне кажется, он даже проявлял профессиональный интерес к моим мучениям.
Напрасно повитуха (тоже из тёмных, кстати, ведьма) над ним посмеивалась: какой там обморок может быть у некроманта? Он ещё и саркастические комментарии делать умудрялся — побыть бы ему на моём месте! Но, спасибо, страх убирал.
Элькасира первым ему на руки дали, ещё не обмытого. Другой бы побрезговал — этот нет. Что-то сказал сыну и начертил на лбу пальцем знак. Я потом пытала Лэрзена — так и не признался. Думаю, посвящение Тьхери. Со вторым сыном он то же проделал.
Детей у нас двое, оба мальчики. И будет ещё кто-то.
Он их хотел. Нет, Элькасир был зачат случайно, зато его брат — вполне осознано. Отлично помню, как через полтора года после родов Лэрзен вкрадчиво поинтересовался: «А ты не хочешь второго?». Пришлось. Зато на третьего ребёнка я решилась сама. Надеюсь, будет девочка.
Плохо только, что все дети с тёмным знаком, но что поделаешь? И верят не в Светоносного, а в рогатую Тьхери. В храм палкой не загонишь — я пробовала. Ума ни приложу, как их отец смог туда зайти?
Настоящиё тёмные. Старшего Лэрзен уже учит. Он хвостиком за ним болтается, собирает травы для Стьефа (он всё ещё живёт с нами, хотя муж косо на него смотрит и однозначно намекает, что пора искать свой дом), что-то смешивает, даже с духами разговаривает. Похоже, это нравится ему куда больше, чем мои уроки чтения.