— Теперь я скажу вам, что произошло на самом деле, — заявил король.

— Ваше величество полагает, что вас хорошо осведомили? — спросил г-н де Шуазель.

— Да, разумеется.

— Мы слушаем,государь.

— Почему «мы»? — переспросил король.

— А как же, государь — его высочество дофин и я.

— Его высочество дофин? — повторил король, переводя взгляд с почтительного Шуазеля на внимательного Людовика-Августа. — Но какое его высочеству дофину дело до этой стычки?

— Она касается его высочества дофина, — продолжал г-н де Шуазель, отвешивая поклон молодому принцу, — поскольку ее причиной была ее высочество дофина.

— Ее высочество дофина! — вскричал король, содрогнувшись.

— Несомненно, разве вы этого не знали, государь? В таком случае, ваше величество, вы плохо осведомлены.

— Ее высочество дофина и Жан Дюбарри… — протянул король. — Это становится любопытно. Ну-ка, ну-ка, объясните мне, в чем тут дело, господин де Шуазель, и, главное, ничего не скрывайте, даже если удар шпагой Жану Дюбарри нанесла дофина.

— Государь, удар нанесла не госпожа дофина, — по-прежнему спокойно отвечал Шуазель, — а один из офицеров ее эскорта.

— А! — снова напуская на себя серьезность, проронил король, — и вы знаете этого офицера, не так ли, господин де Шуазель?

— Нет, государь, но ваше величество должно его знать, если вы, ваше величество, помните всех, кто служит вам верой и правдой. Имя этого офицера, вернее, имя его отца, звучало при Филипсбурге, при Фонтенуа, при Маоне: это Таверне Мезон-Руж.

Казалось, дофин впитывает это имя вместе с воздухом, чтобы получше удержать его в памяти.

— Мезон-Руж? — повторил Людовик XV. — Разумеется, это имя мне знакомо. Но почему же он ввязался в схватку с моим любимым Жаном? Да, ведь я, пожалуй, люблю Жана… Нелепая ревность, мелкие неудовольствия, пустяковые бунты!

— Не соблаговолите ли выслушать, государь? — начал г-н де Шуазель.

Людовик XV понял, что ему ничего не остается, кроме как вспылить.

— Говорю вам, сударь, что я усматриваю в этом зародыш заговора против моего спокойствия, гонения на мою семью.

— Ах, государь, — возразил г-н де Шуазель, — неужели молодой человек заслуживает такого упрека за то, что он защитил ее высочество дофину, невестку вашего величества?

Дофин выпрямился и скрестил руки на груди.

— Признаюсь, — сказал он, — что благодарен этому молодому человеку за то, что он рисковал жизнью ради принцессы, которая через две недели станет моей женой.

— Рисковал жизнью, рисковал жизнью! — пробормотал король. — Но по какому поводу? Надо еще выяснить, по какому поводу.

— Повод заключался в том, — подхватил г-н де Шуазель, — что господин виконт Жан Дюбарри, путешествовавший с большой поспешностью, надумал воспользоваться сменными лошадьми ее высочества дофины, которых ей как раз собирались подавать: ему, вероятно, хотелось ехать еще быстрее.

Король закусил губу и переменился в лице, перед ним, как призрак, предстало смущавшее его ранее совпадение.

— Быть того не может, мне это дело известно; у вас неверные сведения, герцог, — уперся Людовик XV, чтобы выиграть время.

— Нет, государь, сведения у меня верные, я имел честь сообщить вашему величеству чистую правду. Да, господин виконт Жан Дюбарри нанес ее высочеству дофине оскорбление, попытавшись перехватить предназначенных для нее лошадей, и чуть было не увел их силой, грубо прогнав смотрителя почтовой станции, но тут явился шевалье Филипп де Таверне, которого отрядило туда ее королевское высочество, и после нескольких предупреждений, сделанных в учтивом и примирительном тоне…

— О! О! — проворчал король.

— И после нескольких предупреждений, сделанных в учтивом и примирительном тоне, повторяю, государь…

— А я в этом ручаюсь, — вставил дофин.

— Вам тоже это известно? — спросил изумленный король.

— Во всех подробностях, государь.

Г-н де Шуазель просиял и изогнулся в поклоне.

— Угодно ли вашему величеству продолжать? — подхватил он. — Несомненно, его величество скорее поверит словам своего августейшего внука, нежели моим.