31 августа на рубеже Столбово, Кузнецово полк занял оборону. Вскоре немцы атаковали 1-й и 3-й батальоны. Командир 1-го батальона старший лейтенант А. К. Матушкин доложил, что под натиском врага подразделения, находящиеся на левом фланге его батальона, отходят. Майор Хрюкин вместе с комиссаром Чекмаревым вскочили на коней и поскакали в 1-й батальон. Нам с пропагандистом полка старшим политруком Степаном Михайловичем Левченко приказали отправиться в 3-й батальон. Командир и комиссар полка остановили отступавшую роту, увлекли ее за собой в бой и восстановили положение. В 3-м батальоне все атаки врага были отбиты.

В тот день нам пришлось пережить нечто похожее на психическую атаку из фильма «Чапаев». Шеренги вражеской пехоты двинулись к нашим окопам. Гитлеровцы шли плотно — локоть к локтю.

1-й батальон подготовил все огневые средства к бою. Однако комбат Матушкин запретил стрелять без его команды. Напряжение возрастало с каждой минутой. Дошло до предела!.. И когда расстояние между гитлеровцами и нами сократилось до 100–150 метров, последовала команда:

— Огонь!

Шеренги фашистов сразу поредели, но оставшиеся в живых продолжали во весь рост бежать вперед. И тут командиры рот подняли бойцов в контратаку. Первыми в стремительном порыве врезались в шеренгу гитлеровцев комсомольцы старшина Лысаков, красноармейцы Медюков и Харитонов. Жестокая рукопашная схватка завершила разгром атакующих. Фашистов, которые пытались спастись бегством, настиг пулеметный огонь. Это комсомолец Бабич, выдвинувшийся на фланг со станковым пулеметом, отрезал им путь к отступлению.

Бой, описанный здесь, нетипичен. Гитлеровцы редко прибегали к подобным приемам. Они быстро убедились, что никакой психической атакой не сломить воли советских солдат. Между тем на Западе кое-кто до сих пор пытается переиначить историю. Западногерманский публицист Себастьян Хаффнер в 1969 году в восьми номерах журнала «Штерн» печатал свои «исследования», в которых изо всех сил пыжился доказать, что в сорок первом году русских солдат на фронт гнали силой, а дай им волю, они, дескать, все побросали бы оружие. Трудно вообразить более беспардонную ложь. Наши люди всегда ненавидели фашизм. Эта ненависть возросла во сто крат, когда заклятый враг посягнул на нашу землю. На всех участках огромного фронта советские люди сражались отважно, самоотверженно, не жалея ни крови, ни жизни.

...Поздно вечером 1 сентября командир полка получил приказ отойти на новый рубеж. (Снова нависла опасность окружения.) Снимались с позиций в проливной дождь. Дороги развезло. Люди шли по обочинам, заткнув полы шинелей за пояс. Обозы всех полков дивизии перепутались. Образовались пробки. Только к утру вышли на новый рубеж.

После напряженного боя и ночного перехода сказывалась крайняя усталость. И тут нас атаковали свежие силы противника, видимо подброшенные из резервов.

Впервые с начала боев наш полк отступил без приказа, не выдержав напора врага. Командир дивизии приказал восстановить положение. 2 сентября все было готово для начала наступления. Но противник опередил нас. Рано утром его танки атаковали нашего соседа слева и вышли на шоссе. Разведчики установили, что полк отрезан от других частей дивизии. Вражеские клинья соединились где-то впереди. Связь со штабом дивизии по радио прекратилась. Позднее мы узнали, что на КП, находившийся в районе деревни Болотово, прорвались автоматчики. В завязавшейся перестрелке погиб начальник штаба дивизии подполковник В. Г. Буянов.

Неподалеку по шоссе непрерывным потоком шли немецкие танки, артиллерия, пехота. Но нас неприятель не видел. Подразделения полка в районе деревни Тухомичи прикрывал густой кустарник.

Что делать? Немедленно вступить в бой и попытаться прорваться к своим или дождаться ночи?

Силы ваши были слишком незначительны, и дневной бой не принес бы успеха. Майор Хрюкин решил отказаться от попытки прорваться до темноты, укрыть полк в глубине леса.

Мы разыскали учителя из Тухомичей Петра Захарова, и он балками провел полк в глухой бор. Здесь мы заняли круговую оборону. Учителя отпустили — не хотелось далеко уводить его от своих учеников.

Окружение... Конечно, это слово, пугавшее некоторых воинов в первые месяцы войны, передавалось из уст в уста, тревожило. От коммунистов не ускользнуло, что в души некоторых бойцов закрадывается неуверенность... Надо было сохранить организованность и высокую дисциплину, ободрить людей.

Комиссар полка Чекмарев, пропагандист старший политрук Левченко и я отправились в батальоны. В подразделениях мы провели беседы о необходимости дальнейшего укрепления дисциплины. Особое внимание обращали на то, что без четкого и беспрекословного выполнения приказов командиров, подчинения воли бойцов воле начальника не достигнешь победы. Малейшее ослабление дисциплины могло привести к тяжелым последствиям. Рассказали и о замысле командования полка — прорвать кольцо окружения ночью.

В 3-м батальоне случилось чрезвычайное происшествие. Нашелся трус, пытавшийся перебежать к гитлеровцам. Не добежал! Законы войны суровы: не было к убитому подлецу жалости — одно презрение.

К вечеру интенсивность движения немецко-фашистских войск на шоссе стала ослабевать. А ночью бой утих. Теперь наши боевые группы перекрыли большой участок дороги. Им удалось бесшумно остановить три немецкие машины, без выстрелов покончить с фашистами. Меж тем полк пересек шоссе и вскоре углубился в лес. Расчет командира полка оказался правильным.

Далее нам предстояло идти на соединение с частями дивизии. Шли лесными дорогами, параллельно шоссе, занятому врагом. Не все лесные дороги обозначены на картах. Их хорошо знали лишь местные жители. Однако где ночью найдешь проводника? Майор Хрюкин повел полк сам. Первую ночь он шел с головным отрядом. Наблюдая в эти дна за командиром полка, я открывал в нем новые черты характера. Мне, как, впрочем, и всем воинам полка, было известно, что он храбрый человек. Его не раз видели в цепи наступающих. Однако же порой казалось, что он охотней шагает под пулями, чем управляет с КП. Но вот, когда полк оказался отрезанным от своих, Михаил Трофимович проявил и самостоятельность, и твердость, и командирский талант. Он был энергичен и неутомим.