По воспоминаниям Дороти: «Когда эти статьи вышли в Кливленде, мы оказались просто в осаде. Наш телефон не переставал звонить примерно в течение месяца, и я ничем другим не занималась, а только сидела возле телефона и принимала звонки и запросы. Рут Хок присылала мне списки людей, которые хотели получить помощь немедленно. В Нью–Йорк даже телеграммы приходили. Одну я даже помню: “Вопрос жизни или смерти. Позвоните мне сейчас же”.

С людьми необходимо было повидаться в тот же день, а у нас было всего 13 человек, которых мы могли направлять по звонкам, связанным с Двенадцатым Шагом. Я бы сказала, порядка 500 звонков поступило в тот первый месяц. Каждый день я обзванивала этих 13 человек и давала им длинные списки людей, с которыми необходимо было встретиться, и они делали по пять, шесть или восемь звонков каждый вечер. Как им удавалось справляться, я не знаю. Но они делели эти звонки.

За две недели наши собрания увеличились примерно с 15 до 100 человек, — рассказывала Дороти. — Люди не могли дозвониться мне по телефону, так как все время была занято, поэтому они просто приходили и с грохотом ломились в дверь».

Статьи в «Plain Dealer» очень помогли АА начать работу во многих городах и городках по всему штату Огайо. Один пример: группа в Аштабуле, примерно в 45 милях от Кливленда.

Прочитав газетную статью, один алкоголик в Аштабуле сказал своей жене: «Я еду в Кливленд, чтобы выяснить, что это за АА такое». Как он вспоминает об этом: «Я позвонил по указанному номеру, и они сказали, чтобы я сел на конкретный поезд. Там меня встретило пятеро. Они пригласили меня на ланч, но я не мог ничего есть. Они все ели с завидным аппетитом и при этом разговаривали со мной.

Поезд вернулся в Аштабулу в 4:00 после обеда. Я прошел от станции мимо всех баров и ни разу не выпил. На следующий день я вернулся обратно в Кливленд и лег в Кливлендский госпиталь, и люди приходили навещать меня днем и ночью. Все они могли позвенеть деньгами в своих карманах. Они были чисто выбриты, носили хорошо выглаженные костюмы, и я глотал все, что они мне говорили.

После этого я ездил в Кливленд на собрания. Все те, кто меня знали, сплетничали об этом, ожидая, когда я не выдержу и сорвусь, но я не сорвался. Первым, кого я привел, был мой племянник. После этого мы ездили в Кливленд вдвоем. Затем мы нашли еще несколько человек и организовали группу в Аштабуле. Это было в 1940 году».

«Тогда у нас не было никакой литературы, кроме Большой книги, — говорит Дороти С. М., вспоминая об этом с Биллом Уилсоном. — Вы присылали нам по 10 или 15 штук одновременно. Мы думали, что это была настоящая оптовая торговля. Некоторые люди могли себе позволить их купить, но большинство не могло. Я помню, как Рут прислала мне десять книг, и мы их распределили, надеясь, что люди их купят. Некоторые купили — но очень немногие».

С ростом АА начались и болезни роста — и в Кливленде, и в Акроне. Очевидно, доктор Боб и Кларенс в это время столкнулись с критикой в свой адрес.

Запись от 3 октября 1940 года в дневнике Луиса Уилсон гласит: «Виделись с Уильямсами из Акрона. Там у них какая-то неразбериха».

В том же месяце Дороти пишет Рут Хок и Хэнку П.: «Дела тут делаются стремительно и неистово. Я чувствую, что должна все время быть под рукой, чтобы поймать урывками Дока, Анну и Кларенса, когда они забегают ненадолго, разрываемые на части.

Известность, которую получил Док (в письме не конкретизируется — возможно, благодаря статье в журнале “Вера”), сильно взбудоражила Оксфордцев, и, Боже, какие полились ушаты грязи и полетели громы–молнии! Док и Анна укрылись у нас дома в субботу вечером, и оба они были настолько измотанными и постаревшими, что это меня ужасно огорчило. Вот почему я и прилагаю такие неистовые усилия, чтобы затащить сюда Билла. Я действительно думаю, что Док нуждается в Билле для душевного комфорта. Док выглядит совершенно удрученным и обессиленным. Я так рада, что Билл приезжает.

Акронская группа практически умерла, и наши успешные собрания здесь, в Кливленде, вызывали бурную реакцию там, — продолжает Дороти, — на прошлой неделе было около 80 человек (и поверь мне, Хэнк, мы не пересчитываем скальпы в ликовании), и мы ожидаем еще 100 человек на этой неделе.

Некие мымры приперли Кларенса к стенке прошлым вечером, весьма недвусмысленно обвиняя в “оплаченной известности, доходах от книги, лжи” и прочей ерунде. Это обидно, поскольку все они были людьми, которым он помог. Но зато какую возможность роста это ему дает!»

Кроме этого примера оптимистической философии «не посеешь — не пожнешь» раннего АА, Дороти также отмечает, что запросы о помощи растут, что все больше и больше здравомыслящих людей интересуются АА, и что участники программы день и ночь работают с новичками.

Как сказал об этом Кларенс: «Когда появилась первая статья в “Plain Dealer”, это растревожило осиное гнездо. Она не была литературным шедевром, но имела потрясающий эффект. Кто-то сказал:

— Этот парень репортер, он собирается поместить наши имена в газету!

— Нет, — сказал я, — он он один из нас — пьяница.

— А пусть даже и пьяница, но он газетчик.

Но они ничего не хотели слышать. Они все равно были против статьи», — рассказывает Кларенс.

Вспоминая эти события много лет спустя, Уоррен К. говорит: «Пришло чертово время расплаты, когда вышли эти истории. Я имею в виду, что они действительно терзали его. Разумеется, это было самое великое дело, когда-либо сделанное для АА.

В АА хлынула лавина. И эта лавина продолжала расти. Мы были удручены статьями в “Plain Dealer”. Мы думали, что Кларенс сделал это ради денег, и проголосовали за то, чтобы исключить его из группы. Он забрал своих сторонников и организовал новую группу».