Реализм вырастает из нашего повседневного восприятия. Наш повседневный опыт мира в изобилии дает доказательства того, что вещи являются материальными и отдельными друг от друга и от нас.

Конечно, ментальный опыт не согласуется с такой формулировкой. Такие переживания ума, как мысль, не кажутся материальными, и потому мы придумали дуалистическую философию, которая относит ум и тело к разным сферам. Недостатки дуализма хорошо известны. В особенности, он не может объяснить, как отдельный, нематериальный ум взаимодействует с материальным телом [16] . Если бы существовали такого рода взаимодействия ум-тело, то между этими двумя сферами должны были бы происходить обмены энергией. В многочисленных экспериментах мы обнаруживаем, что энергия материальной вселенной сама по себе остается постоянной (это закон сохранения энергии). Не имеется и никаких данных, которые бы свидетельствовали о потере или приобретении энергии материальной сферой. Как это могло бы быть, если бы между этими двумя областями происходили взаимодействия? [17]

Идеализм, хотя и считает сознание первичной реальностью, и, следовательно, придает значение субъективному, ментальному опыту, не предполагает, что сознание — это ум. (Берегитесь возможной семантической путаницы: сознание(англ. consciousness) — сравнительно новое слово в английском языке. Нередко для обозначения сознания, особенно в более старой литературе, используется слово(англ. mind).В этой книге различие между умом и сознанием необходимо и важно.) [18] Вместо этого, идеализм утверждает, что и материальные объекты (например, шар), и ментальные объекты (например, мысль о шаре) — это объекты сознания. Кроме того, в опыте имеется субъект — переживающий. Какова природа этого переживающего? В монистическом идеализме этот вопрос имеет первостепенное значение.

Согласно монистическому идеализму, сознание субъекта в субъект-объектном опыте — это то же сознание, которое представляет собой основу всего бытия. Следовательно, сознание едино. Есть только одно сознание-субъект, и мы и есть это сознание. «Ты есть То» — говорится в священных книгах индуизма, известных как Упанишады.

Почему же тогда мы в своем повседневном опыте кажемся себе такими отдельными? Как настаивают мистики, эта отдельность — иллюзия. Если мы медитируем на подлинной природе нашей самости, то обнаруживаем — как обнаруживали мистики всех времен и народов, — что за всем разнообразием есть только одно сознание. У этого одного сознания-субъекта-самости много имен. Индуисты называют его атман;христиане называют его Святой Дух, или в квакерском христианстве, внутренний свет. Как бы его ни называли, все соглашаются с тем, что переживание этого одного сознания имеет неоценимое значение.

Буддийские мистики часто называют сознание вне человека не-самостью, что ведет к потенциальному ошибочному мнению, что они, возможно, полностью отрицают сознание. Будда так разъяснял это неправильное представление: «Существует Нерожденное, Безначальное, Несотворенное, Бесформенное. Если бы не было этого Нерожденного, Безначального, Несотворенного, Бесформенного, было бы невозможно спасение из мира рожденного, имеющего начало, сотворенного, имеющего форму».

Таким образом, мистики — это те люди, которые свидетельствуют об этой фундаментальной реальности единства в разнообразии. Сравнение мистических текстов разных культур и духовных традиций говорит об универсальности мистического опыта единства.

Европейский мистик XV в. Катерина Адорна из Генуи просто и прекрасно формулировала свое знание: «Мое существо есть Бог, не в силу простого соучастия, а в силу подлинного преобразования моего существа».

В Китае VI в. великий Хуйнэн — неграмотный крестьянин, чье внезапное озарение в конце концов привело к основанию дзен-буддизма, — провозглашал: «Сама наша природа-самость есть Будда, и помимо этой природы нет никакого другого Будды».

Суфийский мистик XII в. Ибн аль-Араби, почитаемый суфиями как Шейх шейхов, говорил так: «Ты ни перестаешь быть, ни продолжаешь существовать. Ты — это Он, не связанный подобными ограничениями. Поэтому, если ты знаешь, что твое собственное бытие таково, то ты знаешь Бога; а если нет, то нет».

В XIV в. каббалист Моше де Леон — вероятный автор главной книги каббалистов Зохар— писал: «Бог... когда он только что решил приступить к своей работе творения, именуется Он.Бог в полном развертывании своего Бытия, Блаженства и Любви, в котором Он становится способным восприниматься разумом сердца... именуется Ты.Но Бог в своем высшем проявлении, где полнота Его Бытия находит свое полное выражение в последнем и всеобъемлющем из его атрибутов, именуется Я».

Считается, что мистик VIII в. Падмасамбхава принес тантрический буддизм в Тибет. Его супруга, боговдохновенная Йеше Цогьял, так выражала свою мудрость: «Но когда ты наконец находишь меня, изнутри возникает одна явная Истина: Вселенную пронизывает Абсолютное Осознание».

Мейстер Экхарт, доминиканский монах XIII в., писал: «В этом прорыве я осознаю, что Бог и я едины. Тогда я есть то, чем я был, и ни убываю, ни прибываю, ибо тогда я — недвижимая причина, которая движет все вещи».

Суфийскому мистику X в. Мансуру аль-Халаджу принадлежит заявление: «Я есть Истина!»

Индуистский мистик VIII в. Шанкара красноречиво выражал свое постижение: «Я — реальность без начала, которой нет равной. Я не участвую в иллюзии "я" и "ты", "этого" и "того". Я — Брахман, один без второго, блаженство без конца, вечная неизменная истина... Я пребываю во всех существах как душа, чистое сознание, основа всех феноменов, внутренних и внешних. Я и тот, кто наслаждается, и то, чем наслаждаются. В дни моего неведения я считал все это отдельным от себя. Теперь я знаю, что я есть Все».