Шрифт:
— Что делаем дальше? — спросил Донован.
— Я позвонила Шарки. Он едет.
— Только его здесь не хватает, — отозвался он.
— Нам сейчас нужен грамотный юрист. А еще нужно найти Джамала. И по возможности его диск.
— Я звонил ему на мобильный. Он не отвечает, — вздохнул Донован.
— Все равно продолжай звонить.
— Это моя вина. Я должен был сразу же привезти его сюда, а не… — Он виновато покачал головой. — Нужно его оттуда вытащить. Даже подумать страшно, что с ним могут сделать.
— Да. — Мария присела на край кровати. Донован заметил, что бар здорово опустошен. — Все это перестало быть просто сенсационным материалом. Мой коллега… его убили… А теперь вот этот пацаненок…
Она, казалось, была готова расплакаться. Он сел рядом, обнял ее за плечи. Пета и Амар почувствовали себя лишними.
Мария решительно поднялась.
— Нечего нюни распускать, — сказала она, шмыгая носом. — Надо действовать. Найти парнишку, достать диск. Выяснить, чьих это рук дело.
Она посмотрела на остальных. Вернулись ее деловитость и профессионализм. И гласные северной части Лондона.
— Какие будут предложения?
15
Майки никак не мог скрутить сигарету — страшно дрожали руки.
Табак рассыпался по изрезанной столешнице, которая напоминала кожу, изуродованную страшными шрамами.
Он отложил папиросную бумагу, хлебнул пива, поставил бокал на стол, но пиво пролилось на бумагу, и она промокла. Сплошные потери.
Снова начал скручивать сигарету.
Тяжело вздохнул.
Он сидел в грязном пабе в особенно запущенном квартале Скотсвуда. Клиенты вполне соответствовали безрадостной обстановке.
Из древнего музыкального автомата неслась песня — Фредди Меркьюри пел о том, как хочет вырваться на свободу.
Не ты один, парень, я тоже этого хочу, мрачно подумал он.
Еще день, а на улице темно, как ночью.
Он сделал еще один глоток. Та же горечь во рту.
— У меня расстройство желудка, — сказал он утром Кинисайду. Мобильный, которым тот его снабдил, принимал только входящие звонки, поэтому. Майки пришлось звонить из автомата. Он нашел чудом уцелевшую телефонную будку, внутри которой стоял запах мочи и экскрементов. — Я не смогу прийти.
Он почти не лгал. Его сильно тошнило.
Голос в трубке — само беспокойство, ласково называет его «дружок».
Казалось, его вот-вот вырвет.
— К утру, может быть, полегчает. — И повесил трубку, не дослушав пожелания скорейшего выздоровления.
Время от времени он оказывал Кинисайду кое-какие услуги, что-то делал для него постоянно — не бог весть какие сложные задания, но это только усиливало зреющий в нем протест.
Он пришел в паб «Мэгпай» прямо к открытию.
После Меркьюри запел Брайан Адамс о том, что все, что он делает, — для тебя.
Майки повесил голову.
Нет, он совсем не этого хотел. Все эти годы он мечтал совершенно о другом.
Совсем не для этого столько страдал.
У него была цветная мечта. Голубое небо, зеленая трава. Коричневые стволы деревьев с зелеными листочками. Цветы всевозможных расцветок и тонов. В тюремной библиотеке он брал книги, а на занятиях по живописи делал наброски и рисовал свою мечту акварелью. Он настолько в нее поверил, настолько с ней сжился, что даже вдыхал аромат полевых цветов, свежескошенной травы, слышал, как на легком ветру шелестят листья на деревьях, чувствовал на затылке теплые солнечные лучи.
Мечта давала пищу уму и сердцу, цель в жизни помогла не сломаться. Он даже из тюрьмы вышел раньше положенного срока.
Его перевели на поселение в живописной сельской местности. Там он часто смеялся, шутил с надзирателями, отдыхал. И мечтал о будущем, которое ждет на свободе. О светлом будущем.
Он жил надеждой. И своей мечтой.
И вот на тебе — реальность. Жестокая правда жизни.
Все вокруг одного цвета — серого. Разных оттенков, но только серого цвета. Квартал, в котором его поселили. Мертвые заплатки жухлой травы. Небо. Все исключительно серое.
И его мечта: она скукожилась и стала твердой, как бетон в доме, где он жил.
Как тюрьма.
Но времени испугаться не было — ему нашли работу. В многоэтажном гараже приходилось воссоздавать картины преступного прошлого, о котором он понятия не имел, и прикидываться крутым бандитом, которым он никогда не был.
«Убрать Картера».
Его начальники — не бедные парни, которые играют в крутых пролетариев. Носят дорогие потертые джинсы и футболки. Пьют дорогущее бутылочное пиво. Насмотрелись боевиков и соревнуются, кто кого перецитирует.