Модно тогда это было: брючки в полосочку, волосы под скобочку, бархатный жилетик, гитарка из комиссионки — это не на папиной суконной фабрике скучные дивиденды посчитывать. Башельками шуршать— это-то как раз и не в струю — „фи“ тебе чувиха скажет, сынку суконного мешка. А вот рок энд ролл! Это всё равно, что солнце, воздух и вода!

Всё начинается не с ля минор. И даже не с ми мажор. Первый вопрос на повестке дня: как назваться? Назовешься каким-нибудь непотребством, свиньей какой-нибудь — по телевизору не покажут. Чем-нибудь розовеньким, мармеладно-сингапурным — свои же засмеют. А вот, давайте, ни вашим, ни ихним — „Сигма-6“. А что?! Не какие-то там „куорримэн“ из подворотни, не голь перекати поле, инженеры всё ж таки, архитекторы без файф о клок, с интегралами на „ты“, с логарифмической линейкой за пазухой. Соответственно и названьице — мы вам не из джинки-джаза. Для непонятливых разъясним: сигма, обозначаемая в математике загибулистым знаком, похожим на Е, суть есть сумма, а цифирь „6“ — число поющих, приплясывающих и музицирующих на сцене. Отметить надобно, ради справедливости, что не обошлось и без дам, и даже в количестве двух экземпляров.

Но об этих щучках даже и упоминать не хочется. Знаем мы этих рок-энд-ролльш. Квадро их в джоплин. Тюрнер их в оно. Ни на что другое они не пригодны. Йоко иху мать.

Известно, что в лондонах, не как в костромах — взялся за гитарку — держись! Себя прокорми и других не забудь. Как и положено в загнивающем капиталистическом обществе, у „Сигмы-6“ вскоре появился и собственный менеджер.

Менеджер, сказано, как в лужу — громко. Если по честному: левак-ловчила, которому все эти энд роллы во где! Ему семью кормить надо, себе на кир, да и на белый день заначить.

Как звали этого хлыща — история почему-то умалчивает. То ли Кен. То ли Кин. То ли Кент. Про то кто-нибудь да и напишет. Потом. Раскопает какой-нибудь ушлый журналист, книжонку сваяет, себя увековечит. Обычно-то группу именно такие кенты и создают. Носятся как с писаной торбой, на радо демо-тейпы таскают, на студиях ночное время за свои кровные выкупают. Глядишь, дело-то и пошло, и поехало. Тут-то и появляются толстые, жар-жир загребают, а кенты в конце жизни на бензоколонке стекла у машин протирают, да за стакан байки рассказывают про то как они князей из грязи сотворили.

И здесь история по проторенному пути двинулась. У нее всего-то, как говорят, тридцать шесть сюжетов. Не больше, ни меньше.

Итак. Кент менеджерить был горазд. Знал что почём, какого омара с какими устрицами едят, первым делом отправился в типографию, отпечатал на вощеной бумаге открытку с завитушками на грегориянский манер:

и поставив таким образом дело на рекламные рельсы, шатался по лондонам, расхваливая лабухов на все лады и тональности, в надежде на дурных толстосумов.

У каждого своя работа: одному петь да танцевать, а другому сыскать: где, когда, как, за сколько и прочие напряги. Тоже не разлюли малина. Сколько таких сигмов? А сколько кентов? То-то.

Музыка, конечно, само собой. Но чего там скрывать: худо ли оттянуться на свадебках, выпить на дурнячка, поесть на славу, да еще и подзаработать лишний фунтик к стипендии? Что еще никому не мешало. Студент — он и в лондонах студент. Нажарь ему картошки со шкварками — он как зовут-то забудет, сковородочку в секунд подметет. И наши сигмы по общагам терлись вельветовыми штанами и тоже не всегда до стипухи хватало, так что без кента — никак.

Кент, конечно, и других кентов знал. У них кент кента тоже без бинокля видит. Ты стоишь на Сквер-гарден или какой-нибудь Чарринг-кросс-роуд — ни хрена ни видишь, а кент — он видит. На то он и кент, а не конь в пальто. Как некоторые.

Соберутся кенты в сквер-гардене и давай пыжиться: кто кого знает, с кем пил, кому чувиху козырную подкатил. Леннон у них Джоник, Джаггер — Микуха, в общем, трёпла, сами понимаете.

Один из кентов Джерри Брон, толковый кент, не другим кентам чета, сам, в ближайшем будущем Его Высокопревосходительство, Продюсер „Юрае Хип“ и хозяин граммофонной компании, сочинял в то время нехилые, по мнению нашего кента, песни. Музыкальный был парнишка. Свою команду хотел собрать, в рок-звезды выбиться, замок в Шотландии прикупить на гонорар от очередного концерта, а пока так, кентовался с кентами.

Сигмовцы по наводке своего кента к нему подвалили на предмет репертуара — своего-то ничего не было, „Лов ми ду“ петь что ли? Однако, кент Брон, занятый исключительно собой, не усмотрел во ребятушках особых талантов, что и следовало ожидать: „Стихов твоих не читал, — ответил Пушкин А.С. женушке в письме, — чёрта ли, свои надоели“.

Ну что ж, всё, что не делается — надо делать. Репертуар пришлось ковать собственными силами. А поскольку девятнадцатилетними ручёнками такую закаленную штукуёвину, как рок энд ролл согнуть по своему хотению ой как не просто, музыкальные блины подгорали и обугливались, а „Сигма-6“, бросаясь из межи в бороздку, именовалась всяким безрассудством типа „Агдебабы“, „Бабудабы“, „Далиббабы“, надеясь всеми этими крибле-крабле-бумс повлиять на тупиковую ситуацию. Однако, не к рукам, как говорится, так хуже варежки: сказка про горшок и печку, плюс басни дедушки Лафонтена.

Дело шло не туды и не сюды. Не шатко, не валко. А абыдабов уже, как говорится, забрало, и кроме музыки они ничего и слышать не хотели; рококо и барокко, готика и классицизм сидели в печенках и селезенках, застывшую музыку мечталось воплотить в живую.

Сказано: кто хочет, тот могёт. А если хочется, то пусть колется. Успех пресловутых пацанов из каменоломни и перекатипольцев подстегивал самые смелые мечты: ведь плох тот солдат, который не мечтает выковырять у маршала рубины из звездочек на погонах. Хорошее молодое тщеславие только похвально, оно — панацея от унылостей и прозябания жизни. Когда же еще и мечтать, как не во студенчестве? И как это ни смешно, как это ни странно, а может быть, именно поэтому, именно потому, что странно да нелепо, сигме-абдабе суждено было стать фундаментом того сооружения с колоннами, на фронтоне которого выписано до радости всем знакомое: Пинк, ёкаламанэ, Флойд.