— Мне не терпится рассказать маме. — Аллегра радостно

улыбнулась. — Она будет так рада! Моим родителям ты очень понравился.

— Надеюсь их не разочаровать. — Джефф повернулся к Аллегре, поцеловал ее с нежностью и очень серьезно сказал: — Я буду очень, очень хорошо о тебе заботиться и любить тебя всю жизнь. Клянусь.

— Я тоже, Джефф, честное слово, я… я всегда буду с тобой.

Они лежали рядом, держась за руки, и обсуждали планы на будущее. Неожиданно Джефф усмехнулся:

— А может, нам тоже удрать на трейлере в Вегас? Можем снова надеть парики, а ты после венчания бросишь букет из пластиковых орхидей. — Джефф знал, что его мать это, мягко говоря, не одобрила бы, но ему понравилась свадьба Кармен и Алана.

— А в этом что-то есть, — ответила Аллегра. — Если дать моей матери возможность устроить из этой свадьбы грандиозное мероприятие, то она это сделает, можешь не сомневаться. Может, нам таки придется сбежать в Лас-Вегас.

Оба рассмеялись и юркнули под одеяло, как два озорных ребенка, затевающих очередное баловство.

На следующий день, собираясь на работу, Аллегра на радостях забыла ключи от машины, пришлось вернуться за ними в дом. Вместо того чтобы схватить ключи и бежать на работу, она сорвала еще один поцелуй. Джеффу пришлось чуть ли не силой выталкивать ее за дверь, чтобы она не опоздала на утреннюю встречу с клиентом.

— А ну пошла, быстро! — кричал он, отмахиваясь от нее. — Убирайся, проваливай!

Аллегра побежала по короткой подъездной дороге к машине. Уже сидя за рулем, она все еще тихонько посмеивалась. Никогда еще она не была так счастлива.

Все утро она улыбалась с довольным видом кошки, сожравшей канарейку. Но приходилось сдерживаться, чтобы никому не проговориться, — первыми новость должны узнать ее родители, а с ними она встретится только вечером, на обеде, вместе с Джеффом. Особенно трудно было не проболтаться, когда она смотрела в глаза Элис, и еще — когда позвонила Кармен. Кармен по-прежнему пребывала на седьмом небе от счастья по поводу своей беременности, но собственная новость казалась Аллегре самой прекрасной.

В обеденный перерыв она попыталась вытащить в город Джеффа, но тог отказался, сославшись на занятость.

— Как же мне быть, — посетовала Аллегра, — кроме тебя, я ни с кем не могу пойти на ленч, боюсь не выдержать и проболтаться. Придется тебе все-таки пойти со мной.

— Не могу — если вы хотите, чтобы вечером я был в состоянии поехать к вашим родителям, миссис Гамильтон.

Миссис Гамильтон… Аллегре очень нравилось, как это звучит, Джеффу тоже, и им нравилось играть в слова. Аллегра исписала половину блокнота, отрабатывая разные варианты росписи «Аллегра Гамильтон». Кажется, в последний раз она развлекалась такой игрой лет в четырнадцать-пятнадцать, когда была влюблена в Алана.

Идти на ленч одной Аллегре не хотелось, и в конце концов она решила отправиться на Родео-драйв и пройтись по магазинам, чтобы присмотреть себе белое платье или костюм, которые подошли бы для свадебного банкета в саду у Блэр. Она заглянула в самые разные бутики — Ферре, Диора, Валентино, Фреда Хэймана, Шанель, — чтобы хотя бы посмотреть, что у них есть в наличии из белого, но не нашла ничего. У Валентино, правда, был один белый льняной костюм, красивый, но недостаточно нарядный. У Ферре она нашла великолепную белую блузку из органзы, но ее не с чем было надеть. Но даже ничего не купив, Аллегра все равно получила удовольствие от похода по магазинам. Надо же, она подыскивает себе подвенечное платье — и это всего через два месяца после знакомства с Джеффом! У нее даже мелькала мысль позвонить Вейсману в Нью-Йорк и поблагодарить его ведь если бы не его прием, они с Джеффом могли бы никогда не встретиться.

Сначала Аллегра собиралась обойтись без ленча, но в последний момент решила заглянуть в гриль-бар по дороге и перехватить сандвич с чашечкой кофе. В этом гриль-баре часто можно было встретить знакомых адвокатов и агентов, среди посетителей иногда мелькали лица известных актеров, она не раз встречала здесь своих друзей. Кроме удобного расположения, этот гриль-бар был хорош тем, что здесь неплохо готовили и быстро обслуживали.

Войдя в зал, Аллегра окинула взглядом кабинки и вдруг заметила в дальней от входа отца. Он над чем-то смеялся, но его спутника ей не было видно. У Аллегры возникло огромное искушение подойти и рассказать о своей помолвке, но этим ей не хотелось обижать мать. Придется потерпеть до вечера, когда они с Джеффом придут на обед. Но даже если она не могла поделиться новостью, ничто не мешало ей

просто подойти поздороваться с отцом. Аллегра так и сделала. Повесив пиджак на спинку стула, она пошла к кабинке, где сидел отец. В короткой бежевой юбке, тонком бледно-голубом свитере, бежевых «лодочках» на низком каблуке от Шанель, в тон сумочке на плече, стройная, гибкая Аллегра выглядела очень стильно и была больше похожа на фотомодель, чем на адвоката.

Она подошла к кабинке, Саймон поднял голову, заметил дочь и широко улыбнулся. Теперь Аллегра увидела его спутницу. Женщина с первого взгляда показалась ей знакомой, потом она вспомнила: это Элизабет Коулсон, кинорежиссер, англичанка, с которой отец разговаривал на церемонии вручения «Золотого глобуса». Высокая, стройная и очень красивая, она была ненамного старше ее самой. У Элизабет Коулсон был удивительный смех — глубокий, очень сексуальный.