– Пракаш синтезировал какой-то новый антиаритмический препарат на основе вернадикамина...

– Пракаш изготовил жалкое подобие вернадикамина и теперь хочет, чтобы мы снабдили это дерьмо красивым фантиком, – поправил Владимир Михайлович, считавший, что в разговоре с глазу на глаз следует называть вещи своими именами.

– Он клянется, что на сей раз это настоящий прорыв в фармакологии, упоминал какого-то гения, которого он переманил к себе из Гамбурга, и вообще наш общий друг полон самых радужных надежд.

– Храни меня Бог от таких друзей, а от врагов я сам как-нибудь избавлюсь, – без примеси ложного пафоса заметил Владимир Михайлович.

На второй год сотрудничества Пракаш сделал красивый жест – пригласил кафедральную верхушку Аркадия Рудольфовича с его «кафедральной женой» ассистентом Беликовой и «примкнувшего к ним» Владимира Михайловича, которому по статусу партнерши не полагалось, в двухнедельный тур по Индии. Разумеется – с трехдневным пребыванием в Бомбее, который Владимир Михайлович все никак не мог привыкнуть называть по-новому Мумбаем, и посещением суперсовременной фабрики фирмы «Пракаш Кадам Фармацевтикал Индастри».

«Фармацевтикал Индастри» оказалась убогим и обшарпанным одноэтажным домом с единственным водопроводным краном, находившимся во дворе. В «производственных» помещениях прямо на земляном полу (правда, надо отдать должное – чистом земляном полу) сидели полуголые люди и производили продукцию. Смешивали, разливали, паковали... В лаборатории, которой, судя по выражению лица, Пракаш очень гордился, самым крутым и современным прибором был видеомагнитофон. Зачем он там был нужен в отсутствие телевизора, Владимир Михайлович так и не понял, но шепнул на ухо шефу:

– Такое впечатление, что они собрали сюда все, что было под рукой. и теперь втирают нам очки – вот, мол, наша лаборатория.

– Что ты хочешь? – хмыкнул шеф. – Кругом одни понты, как и у нас.

И на такое, с позволения сказать, фармацевтическое производство придет работать ученый из Европы, да еще и гений? Пусть Пракаш рассказывает эти сказки своим детям.

– Пракаш готов раскошелиться. Он хочет большое представительное исследование, результаты которого помогут ему протолкнуть препарат не только к нам, но и в Европу.

– А в Штаты? – сыронизировал Владимир Михайлович.

– Почему бы и нет? – Заведующий пожал толстыми плечами. – Со временем... Короче – речь идет о полугодовом исследовании, в котором должно участвовать не менее двухсот человек. Это первый этап.

– Чего? – не поверил своим ушам Владимир Михайлович.

– Чего слышал! – вспылил заведующий. – Хорош придуриваться, ладно? Нечего в пятьдесят лет из себя целку-невредимку строить! Никто не собирается тебя уговаривать. Хватит с меня того, что я сумел уговорить Пракаша не «распылять» куш по разным кафедрам, а отдать все нам! Задача ясна?

– Не все так просто, Аркадий Рудольфович. Это антиаритмический препарат, а не какой-то там гепатопротектор, от которого если и пользы никакой, то и вреда особого не будет. Нужны данные предварительных испытаний...

– Кому нужны эти опыты на хомячках?!

– Нам – для того, чтобы ставить те же опыты, но уже на людях...

Через час препирательств Владимир Михайлович понял, что насилие неизбежно, и решил получить от него хоть немного удовольствия.

– А на что можно будет рассчитывать?

Аркадий Рудольфович потыкал пальцем в кнопки калькулятора и протянул его Владимиру Михайловичу. «И чего выделывается? – подумал тот. – Учитывая, сколько всего сейчас было сказано вслух, совершенно незачем прибегать к подобным дешевым трюкам. Назови вслух сумму, как это сделал бы нормальный человек. Нет, нам надо выпендриться...»

Сумма была очень даже неплохой, но для поддержания реноме Владимир Михайлович поморщился и сказал:

– Так-то оно ничего, но если поделить на всех...

– Это твой личный бонус, – перебил заведующий кафедрой, – плюс еще официальные выплаты.

– О-о-о! – радостно протянул Владимир Михайлович и не смог удержаться от упрека. – С этого и надо было начинать!

– Извини, хотелось вначале обсудить сильные и слабые стороны проблемы, а потом уже перейти к деньгам, – развел руками Аркадий Рудольфович.

«Хотелось всласть поизмываться», – перевел в уме Владимир Михайлович.

– Договор уже почти готов, я отправил его Пракашу вместе с моими поправками, – сказал Аркадий Рудольфович, протягивая руку для прощания. – Он так трепыхается, что лично прилетит его подписывать.